Как закончили вечерю, князь с гридями отправились к гостинной избе: была она тут всего одна, да сейчас пустовала, хоть, говорили, в ней и останавливались какие купцы, что порой проезжали через Пороги. Грозе Красна предложила остаться у них в избе: все ж девица. Пусть бы отдыхала отдельно от мужей. Но та окинула взглядом шумный дом, где было место и детям, которые пока от родителей в свою семью не ушли, и соседям, что наведались на гостей важных посмотреть, с князем хоть парой слов перемолвиться, и отказалась. Незачем ей сейчас лютый надзор: а ведь большуха так с нее внимательного взгляда и не спускала.

— Ничего страшного, — улыбнулась. — Одну ночь я и в гостинной избе проведу. Не хочу вас стеснять. У вас и так забот теперь на весь вечер хватит.

— Осталась бы, Гроза, — настоял князь.

Но она ему ничего не стала отвечать: все ж сердилась еще за то, что в шатре учинил и что к Ледному озеру запретил ходить.

Как загустели сумерки, кмети все на лавки попадали — отдыхать после гребли, долгого пути. Уж так силился князь скорее до Волоцка добраться, что не всегда разрешал с лодьи сойти на берег, чтобы отдохнуть.

Грозе Владивой отдал самую лучшую лавку — у печи, хоть и топить нынче нужды уже не было, а все равно место почетное, такое бы самому князю занять. Заботливые женщины, что пришли вместе с большухой, отделили широкой занавесью для нее даже что-то вроде угла: чтобы и переодеться можно было спокойно, и чтобы часть дома оградить для девицы, что оставалась одна среди мужчин — все ж непотребство, коли подумать. Да ей уж все равно было. Глядишь, скоро о ней и не то говорить будут. Может, похуже чего.

Гроза тоже себе отдых дала. Путь ей нынче предстоял нелегкий, хоть и не такой уж дальний, если верить рассказам Ярены. От Порогов до Ледного озера, коли на восток идти, всего-то верст пять-шесть дороги по лесным тропкам. Сказала матушка Рарога, что, если вывернуть на нужную, то уже и не заплутаешь. За суетой вечерней, Гроза успела свой заплечный мешок припрятать, в который сложила и купленные князем нарочно для нее в Долесске рубахи, и воду в небольшой баклажке, крупу в мешочках, которую потихоньку отсыпала для себя, и даже котелок небольшой она из лодьи умыкнуть сумела — затолкала на самое дно. Если уходить, так добираться надо будет до каких весей, а там уж снова припасами разживаться. А пока и того хватит.

Да толком не удалось все ж отдохнуть. Гроза то и дело просыпалась, боясь уснуть так крепко, что пропустит самое начало рассвета. Но напряжение, что выматывало душу, не дало разлежаться. Как начал просачиваться самый слабый свет в приоткрытое оконце, она тихо сползла со своей лавки и попыталась одеться как можно бесшумнее. Никто, кажется, не проснулся от ее возни.