Потому шли дальше, повинуясь воле неспешной воды. И все же показался наконец впереди первый струг княжича Любора. Словно крылья, качались ряды весел по оба борта. Лодьи шли уверенно и легко, не встречая большого сопротивления течения. После стоянки они сильно торопились, видно. Близость Белого Дола подгоняла, а там и жажда наживы: большой кусок земли и речных дорог никому не хочется упускать из рук, когда уже поверил, что они твои. А так, верно, Любор и думал.

Но послышались первые окрики на далеком пока струге: там заметили лодьи Рарога. Верно, не распознали еще приметные головы на штевнях, а потому гадали, кто такие на пути им попались. Скоро догадаются, как ближе подойдут, а пока можно было подготовиться.

Приготовились разжигать горючие соломенные пуки, сбросили крышки с тулов полных стрел. Воины, не занятые греблей, прикрылись щитами на случай ответной стрельбы: а она наверняка будет. Рарога, что сидел у кормила, тоже прикрыли: его защищать нужно сейчас больше других. Есть те, кто лодьей умеет управлять хорошо, да вряд ли кто лучше него.

Все осторожнее становилось движение стругов Любора. Громче делались голоса, что доносились с них. Рарог налег на весло, уводя струг чуть в сторону, словно бы пропуская встречные мимо. Тут едва не так пройдешь — и можно на отмель вылететь. Или камень какой подводный поймать днищем. Пологие берега впереди, а тут — гранитные уступы, крепко сжимающие с двух сторон. Место удобное, тихое. Потому честные купцы не любят ходить через эту протоку: велика опасность налететь на лихих татей, что перестреляют всех, кто будет на борту. Жаль, времени мало было, не то можно было как раз наверху затаиться. Но и так сил хватит справиться.

Видно, два струга не показались Любору и тем, кто его лодьями правил, большой опасностью: их было гораздо больше. Потому они продолжили неспешно грести. повысовывались любопытные головы воинов, выглядывающих, кого повстречать довелось. Вспыхнули искры, горючая солома. Как поравнялись с первым стругом княжича — полетели будто бы камни горящие прямо на борт. Оранжевыми всполохами озарились лица воинов, как увидели они, что несется прямо на них огонь. Ударились пламенные сгустки в ветрило — и то вспыхнуло, запятнанное полыхающим маслом. Упали и на дно другие — вогнали в смятение мужей, которые кинулись в первый миг — затаптывать, забрасывать огонь. Тогда уж подняли ватажники луки. Выстрелили. Засели за щиты, пропуская мимо себя раненую лодью, которую разворачивало медленно поперек течения. Мачту уже объяло огнем.