воображения, синтез которой подчинен только эмпирическим законам, а именно законам

ассоциации, вследствие чего оно нисколько не способствует объяснению возможности

априорных знаний и потому подлежит рассмотрению не в трансцендентальной философии, а психологии.

*

Здесь уместно разъяснить один парадокс, который должен поразить каждого при

изложении формы внутреннего чувства ( б): внутреннее чувство представляет сознанию

даже и нас самих только так, как мы себе являемся, а не как мы существуем сами по себе, потому что мы созерцаем себя самих лишь так, как мы внутренне подвергаемся

воздействию; это кажется противоречивым, так как мы должны были бы при этом

относиться пассивно к самим себе; поэтому системы психологии обычно отождествляют

внутреннее чувство со способностью апперцепции (между тем как мы старательно

отличаем их друг от друга).

Внутреннее чувство определяется рассудком и его первоначальной способностью

связывать многообразное [содержание] созерцания, т. е. подводить его под апперцепцию

(на которой основывается сама возможность рассудка). Однако у нас, людей, сам рассудок

не есть способность созерцания и, даже если созерцания были бы даны в чувственности, рассудок не способен принимать их в себя, чтобы, так сказать, связать многообразное

[содержание] его собственного созерцания; поэтому синтез рассудка, рассматриваемый сам

по себе, есть не что иное, как единство действия, сознаваемое рассудком, как таковое, также

и без чувственности, но способное внутренне определять чувственность в отношении