Рикард говорил, а её взгляд скользил по его лицу, плечам, шее и рукам… и никак не мог оторваться. Она смотрела на то, как он хмурил лоб, вспоминая что-нибудь, как складка задумчивости ложилась меж бровей, как улыбался одними кончиками губ, как проводил ладонью над столом, обозначая направления или расстояния, на его запястья, ладони и пальцы, на то, как он пожимал плечами, сомневаясь в чем-то…
И этот голос…
Что-то во всем этом было не так. Не так, как всегда. Не так, как с другими.
Не так она раньше смотрела на мужчин. И никогда она не задумывалась о том, чтобы рассматривать их руки или цвет глаз. Или слушать их голос, впитывая его кожей. Ей внезапно захотелось подойти к нему сзади, зарыться пальцами в волосы, провести ими по затылку, по шее, прижаться к его спине, скользнув ладонями по рукам, вниз к локтям и еще ниже к запястьям, накрыть его кисти и переплести пальцы. Положить голову на плечо и слушать этот рассказ. И чтобы вокруг никого не было, только они вдвоем.
Глупое, спонтанное и очень странное желание. Но оно накрыло её с головой, и внезапно их взгляды за этим столом пересеклись, и утонули друг в друге. И показалось, что всё это он говорит для неё, а вовсе не для тех, кто собрался в этой комнате.
В одно мгновенье всё вдруг стало слишком серьезно.
Никаких насмешек. Никаких улыбок. Никакого противостояния.
И притяжение было таким сильным, что, если бы можно было разом выбросить всех из этой комнаты — она бы сделала это.
Синева этих глаз заставляла её сердце биться совсем по-другому, и мысли, которые лезли в голову…
Она судорожно сглотнула и пробормотала, отводя глаза:
— Благодарю. Прекрасный завтрак, но я хотела бы осмотреть камни, ведь за этим же мы здесь?
Она встала поспешно, даже не дождавшись, когда любезный мэтр поможет ей отодвинуть тяжелый деревянный стул с резной спинкой, она почти оттолкнула его, и он с грохотом опрокинулся на каменный пол.