— Хватит, хватит, мы поняли, — раздражённо прервал его председатель. — Где ты работал?

Многие из присутствующих знали его, он не раз отворял им двери.

— Я работал в приюте матушки Кримхильды истопником, конюхом и привратником, — говорил мужик.

— Скажи, давно ли? — уточнил Волков.

— Двадцать лет, — привратник снова поворачивался к кавалеру, ему говорил.

— Господам, говори, господам, — морщился кавалер. — Я тебя всю ночь слушал, довольно с меня уже.

— Двадцать лет, — повторил Михель для господ.

— А что это такое? — спрашивал его председатель, обводя рукой кипы полуистлевших одежд.

— Это одежда убиенных купцов, — глазом не моргнув, сказал привратник.

Снова пошёл по залу ропот, но теперь этот ропот не пугал Ёгана, это был ропот удивления и возмущения. Он покосился на своего господина и ещё больше уверился в нём. Тот сидел спокойный, как будто дома у себя, в Ланне, за столом ждал обеда.

— Откуда ты знаешь, что это одежда убиенных купцов? — продолжал председатель.

— Так знаю, и всё, — удивлялся такому вопросу Михель Кнофф.

— Расскажи, как убили первого купца, — сказал Волков. — Давно это было?

— Так, двадцать лет назад! Когда благочестивая Анхен в дом матушки Кримхильды пришла, тогда и приюта ещё не было, старый дом ещё был. Вот, а меня взяли, вроде как сторожем.

— Кто тебя взял? — уточнил Волков.

— Так она и взяла, Анхен. Она тогда ещё девкой блудной работала. Но такая бойкая была, стала у матушки Кримхильды, вроде как, помощницей, стала всем заправлять. И по дому стала смотреть, и за другими бабёнками, и по…

— Хватит, говори, как купца первого убили? — прерывал его кавалер.

Михель повернулся к нему, поклонился и продолжил:

— Господам рассказывай, не мне, туда говори.

Михель опять поклонился.