— Господин, вот, поймали, бежать хотел, — говорил Гарднеберг, подводя мужика к Волкову. — Думали, может, вам сгодится.

— А кто ж это такой, и зачем он мне? — Волков слез с коня, бросил повод Максимилиану, стал разглядывать мужика пристально.

— Это Секретарь Вилли, он у госпожи Рутт служил, — сказал сержант.

Больше Волков его не слышал, он внимательно уставился на рыжего мужичка:

— Ну, не врёт сержант? Ты у Рябой Рутт служил?

— Я Вильгельм Филлерман, я служи секретарём у госпожи Рутт, — говорил мужичок, всё ещё подслеповато жмурясь.

Тихий такой был, спокойный, безобидный.

— Отчего же ты в платье мужицком?

— Думал уехать, — отвечал Вилли Филлерман.

— Да не получилось, — почти сочувственно произнёс Волков.

— Не получилось.

— В тюрьму его, — сказал кавалер уже без намёка на сочувствие, — держать его крепко, к Рутт его не сажать.

При этом он достал из кошеля два талера и протянул сержанту:

— Молодец, если ещё кого увидишь из разбойниц, из баб, что в приюте были, и всех воров, что с ними промышляли — тоже бери, награда будет.

— Вот спасибо, господин, — радовались стражники, — теперь будем брать их.

Не успел он помыться и сесть за стол, предвкушая обед и завтрак одновременно, как пришёл Брюнхвальд и сказал:

— Добрые люди, которым я писал письмо, пришли. Спрашивают, когда вы изволите принять их?

— Пришли, значит? — произнёс Волков без тени удовольствия.

— Пришли, я думал, у них один офицер, оказалось, их двое.