Я была слишком сердита для того, чтобы уснуть, и для того чтобы опять позвать Элис тоже, а потому просто прорву времени провалялась, вглядываясь в темноту, пока не услышала как заработали двигатели и не поняла, что Стэнфорд, наконец, вернулся на корабль.

Не поверите, но я испытала чувство, похожее на облегчение. Злость тоже вся куда-то сразу улетучилась. И хотя я знала, что дверь моя больше не блокируется, выходить не собиралась исключительно из вредности. Я все понимаю, но сегодня Стэнфорд со своей опекой перегнул палку. Я бы не рассыпалась на части, отвечая на вопросы штаба, да и не настолько я устала, чтобы заставлять меня отдыхать принудительно.

И все же сидеть одной в каюте мне порядком надоело. Сон не шел, а желание увидеть Стэнфорда и посмотреть на его руки становилось все сильнее. Мое ненормальное сердце все еще переживало за капитана, а масса свободного времени являлась благодатной почвой для взращивания не очень веселых мыслей. Как же близки мы с Просто Богом сегодня были к смерти. И как же страшно представить, что все могло пойти по наихудшему сценарию.

Собрав пустые термобокс и сейк-капсулу, я решила отнести их на камбуз. Не то, чтобы я рассчитывала попасться шефу на глаза, просто хотела проверить обстановку.

Ну ладно. Не надо фыркать и ехидно ухмыляться. Да, обманываю. Да, я надеялась, что столкнусь со Стэнфордом где-нибудь в коридоре. Довольны?

Могу сказать, что я в этом деле не преуспела. На стрэйнджере давно объявили отбой, его коридоры опустели, и дежурные остались только в рубке и двигательном отсеке.

Добравшись до кухни, я забросила посуду в очиститель, а потом выключила свет и села за стол, опустив голову на скрещенные на столешнице руки. Не знаю зачем. Я вообще в последнее время стала подмечать за собой склонность к меланхолии.

Где-то далеко зажглись огни подсветки пола, чуть рассеивая тьму, а потом в коридоре послышались уверенные шаги, хозяина которых я могла определить с закрытыми глазами. Теперь я узнавала Стэнли Стэнфорда по походке, голосу, запаху и просто по его присутствию за моей спиной. Я его чувствовала. Сердцем. И тем самым шестым органом чувств, в существование которого не все даже верили.

Он вошел в помещение и остановился перед столом, глядя на меня с высоты своего роста. Секунду помедлив, он молча сел напротив, а потом вытянул вперед руки, касаясь кончиками своих пальцев моих.

Так пронзительно…

Словно это касание невидимыми узелками связало нас крепко-накрепко.

Медленно, осторожно он накрыл мои ладони, спрятав в уютной надежности своих — широких, сильных, и что-то в груди полыхнуло огненной вспышкой — ярче, чем тысяча солнц.