Маг обогнал цангового шумилку и первым въехал в главные городские ворота.

Лишним людям тайны державных измен знать ни к чему. Привратных стражей Дэл тревожить не стал, а направился прямо к старшему тысяцкому венценосной гвардии, по дороге рассудив, что и людям нужным сии тайны совершенно не надобны. Так что приказ нежданно нагрянувшего в дворцовую караульню и, по всей видимости, страшно занятого держателя был краток: драгоценным именем чины, да будет незыблемой верность ей Мира, немедля отправить дозорный кварт за одним из гостей столицы. Тысяцкий даже удивляться и расспрашивать не стал. Деликатные заказы державных кланов часто решались силами столичных гвардейцев. Чем именитее был заказчик, тем меньше полагалось расспросов. Кварт тут же явился в полное распоряжение мага. И дав ребятам чёткую установку проследить за наездником на зелёном шумилке и задержать всех, с кем бы приезжий ни остановился, ни заговорил, Дэл спокойно отправился к себе во дворец – ждать дозорных донесений о передвижениях лжевитязя по городу: поимку тайных врагов венценосного дома можно было считать делом решённым.

* * *

Хозяйка всё ещё сидела в мастерской. Пини, заперев лавку, катался по кладовым на задворках, пересчитывая тюки с полотном, настораживая на ночь хитроумные противотатьные ловушки и зажигая караульные огни. Лихое вороватое племя не переводилось и при новой правительнице. Все страсти, присущие всем разумным расам Мира, обуревали ночную столицу. Так что на ночь запирались замками и заклятьями не только ворота знатных имений и лавок. Даже на охраняемые бдительными гвардейцами дворцовые переходы дежурным магом обязательно накладывались сторожевые заговоры. Несмотря на это, во дворце почти каждую неделю дозоры находили запутавшихся в многочисленных колдовских силках перепуганных до полусмерти незадачливых грабителей. А Уньга то и дело выносила к сетям, натянутым между сваями пристаней, тела пусть и вооружённых до зубов, но неведомо кем умерщвлённых-таки неосторожных постояльцев столичных гостиных дворов. Поэтому нередко по утрам на погостах кого-то жгли, а на лобных местах кого-то терзали.

Заказанную Яромирой снедь доставили ещё до закрытия лавки, младшая ученица проворно накрыла ею стол в хозяйской горенке, получила щепоть монеток и ускакала вертеться на каруселях. Степенные мастерицы откланялись и того раньше, задолго до ужина. Ужинала ли хозяйка одна, али принимала кого, похоже, не интересовались. Во всяком случае, не подглядывали. У сонной дракошни были пусто и тихо. Так что тенью опустившегося на маленький тёмный выгон пыльного шумилку, казалось, никто не приметил. Да и запылённого витязя, скользнувшего с усталого зверя, приметным никто б не назвал. Ни шитья, ни лица, ни оружейного клейма на его снаряжении ни разглядеть, ни распознать в быстро надвигающихся сумерках не удалось бы и самой глазастой мастерице. Витязь уверенно вступил в крытую галерею, тенью мелькнул в дверном проёме, и в гостевой горенке затеплился светильник. Потом на окна опустились завесы.