Чухе, только что оторвавшейся от работы, стоило некоторых усилий сдержаться при виде позднего гостя. Это был настоящий цанг – вояка, закалённый в битвах с локками ветеран из тех, что несокрушимо держали центральный вал вражеских укреплений. Боец, несомненно, немалого ранга, наверняка дослужившийся до седьмого позумента. Отлично знавший язык, обычаи и приёмы боя чухов. Единственный из врагов, кого подпустил к себе капризный Кузнечик. Почему именно его отрядила сюда переговорщиком противная сторона, было понятно. Но до крайности неприятно. До отвращения и ощущения себя предательницей, до жажды кровью врага смыть это позорное ощущение. Сдерживала только такая же ответная неприязнь, что горела в глазах переговорщика. И она, и он не принадлежали себе. Обоих вела чужая воля, направленная на исполнение некой высшей великой идеи, каковую ни он, ни она до конца осознать не могли. Но, во имя дружбы с посвящёнными в эту идею наставниками, облечённые их величайшим доверием, свято исполняли роль бесстрастных вестников. Роль тяжкую и неблагодарную. Хорошо, что эта встреча обеих переговаривающихся сторон – последняя. Больше не придётся подавлять в себе непроизвольное желание схватиться за меч. Ни чухе, ни засланному к ней цангу.

Сегодняшнее прибытие вестника подтверждало, что срок мирного договора между двумя главными исследователями Врат истёк. Что все научные изыскания по Вратам, которыми тайно обменялись заинтересованные учёные головы обеих держав, сверены и подытожены, что Его Средоточие Разума последние образцы и описание свойств активных порталов Гряды получил и за это Приграничного Старшину к единственному запертому порталу Благодатной Долины допустил.

8.

8.

Утро выдалось хмурым и ненастным. Вот в такое утро и происходят всяческие неприятности, угрюмо думал Лар, поглядывая на небо. Недавно разродившееся ливнем небо вновь грозило дождем, причем опять дождем проливным – а в такую погоду ни на шумилке окрестности толком не оглядеть, ни пешком по хляби никуда не пробраться… Воевода зябко передернул плечами, и направился к воротам, откуда уже давно доносился какой-то шум.

Источником шума, как оказалось, был маленький человечек, живо напоминающий надутый воздушный пузырь. Вот только был он изрядно помят и всклокочен, восседал верхом на вороном шумилке Яромиры, а пояс его под заляпанным грязью золотым плащом оттягивали тяжеленные кошели. Говорил он быстро и часто, жестикулируя так, что казалось – вот-вот руки оторвутся от туловища-шарика и разлетятся в разные стороны.