— А в худшем?

— В худшем государству пришлось бы до конца жизни содержать тело, не способное самостоятельно есть, пить и совершать прочие обычные для среднего человека дела. Так что… да, ему повезло.

Майкл поднялся, перетек на пятки, голову задрал, вглядываясь во что-то на втором этаже. Милдред вот не видела, только чувствовала, что сила и эту лестницу обжила. Она пропитала камень, как пропитала и позолоту вычурного потолка, с которого свисала несколько тысяч фунтов хрусталя.

Сила стекала с него, чтобы утонуть в сияющем паркете.

Она клубилась в тени, где рождались рукава коридоров, что уходили вглубь дома. Она обжила и второй этаж.

— И что это было? — Лука повел плечами, точно пиджак его вдруг стал ему тесен. И тяжелая голова повернулась влево.

И вправо.

Она двигалась медленно, еще немного и Милдред услышала бы скрип заржавевших костей.

— Блок, судя по всему очень и очень старый, — Майкл отступил от драконов, впрочем, лишь затем, чтобы, опуститься на четвереньки. Он растопырил руки, накрывая темные доски паркета, и зажмурился. — Именно поэтому его и не замечали, да…

Он покачивался и выглядел настоящим безумцем.

— При ежегодной проверке сканирование, конечно, проводят, но не глубокое… глубокое блоков не пропустило бы, а парню повезло не замараться в настолько поганых делах, чтобы требовалось мозги выворачивать.

Полное сканирование оставляло после себя ощущение полной разобранности.

Милдред предупреждали, еще тогда, когда Элли нашлась. И бумаги она подписывала, что согласна на проведение, что не будет предъявлять претензий, если вдруг умрет в процессе.

Или получит травму.

Тогда эти предупреждения ей казались насмешкой. Какая травма, когда она, вероятно, никогда не встанет, а Элли…

…она помнит прикосновение чужого разума. И его холодный интерес. Помнит, как пыталась сопротивляться, и как ее уговаривали погодить. Как не получалось, хотя она отчаянно старалась не мешать. И потому, когда третья попытка провалилась, позволила себя ввести в сон.

А очнувшись, обнаружила, что ей снова больно.

Опять больно.

И боль не отпускала долго, а с ней тошнота и желание удавиться. Ей богу, если бы Милдред могла встать с кровати, она бы повесилась. Но в первую неделю она и кружку воды удержать способна не была.

Это нормально.