– Ты была права. И Макс был прав. Биться вслепую – нельзя. Когда не знаешь, кто враг…

– Ты разве не видишь, что теперь они все – они все считают врагом тебя?!

Каким-то чудом она кричала шёпотом. Каким-то чудом различала молчание – успокаивающее и ласковое. «Не бойся, не бойся, Пятый Паж, если всё получится – мы узнаем, с кем мы сражаемся на самом деле. Это момент истины, Фелла. Всего лишь момент истины. Помнишь, как на Альтау? Каждому придётся снять маску».

Скриптор говорил задумчиво, совсем по-экстерски глядя в небо, на серую радугу.

– Что тебя пугает, Фелла? Мечи? После Альтау – нет клинка в Целестии, который смог бы меня поразить. И нет руки, которая смогла бы сделать это. Не бойся. Если вокруг нас с тобой всё еще Целестия – ничего страшного не будет.

Мечтатель, ты идиот, чуть не выкрикнула Фелла над головами толпы. Ты годы твердил мне, что после Альтау мы пошли не туда. Ты десятки лет пытался доказать, что мы делаем из учеников убийц. И ты еще можешь надеяться, что от Целестии времен Альтау остались не только мы с тобой и горстка ветеранов, что жив какой-то дух… или что эта толпа сюда не убивать пришла? Мечтатель, ты… Мечтатель.

Хуже оскорбить не получалось даже в мыслях.

Экстер теперь стоял на приготовленном для него помосте, а внимание народа теперь обратилось на трибуну Магистров. Та, будто в насмешку над небесами, сияла радугой, только ущербной. Не было оранжевого цвета, но был золотой – в золото был обряжен крепко спящий Дремлющий. Приближалась самая торжественная часть – чтение приговора.

Алый поднялся на ноги, направил магию на усиление голоса – и начал, конечно, с Альтау:

– Светлые жители Целестии! Тридцать веков назад мы думали, что обрели героя…

А на помост за спиной Ястанира тихо взошел палач.

Нет. Палач.

Все иные имена этого существа затерялись где-то в прорве столетий после Сечи. Осталось жуткое и самое верное. Палач – с того времени, как он разбойничал в лесах. Сражался в войнах – и оставался Палачом. И в конце концов профессию себе выбрал под имя. Не так часто ему приходилось работать, но время от времени к нему обращались, извлекали из каких-то подземелий Семицветника. И опять извлекли – потому что знали: он не откажется.

Не отказался.

Алый Магистр повысил голос и с надрывом расписывал о том, как велико было коварство Ястанира, на долгие годы скрывавшего своё имя и сущность – с какими помыслами, спрашивается? Конечно, исключительно с преступными! Ястанир в разных обликах директоров Одонара копил могущество – в зачарованных вещах, ради чего создал целый артефакторий. А его ученики отнимали и уничтожали ценные артефакты у целестийцев…