Это была не толпа. Это было воинство, где не было лишних. Где каждый знал, зачем пришел сюда.

Артемаги Ниртине начали торопливо отступать от помоста к трибуне Магистров. До них вдруг все дошло одновременно: и почему они за весь день не встретили здесь никого младше шестнадцати, и молчаливость женщин, и то, почему артефакты показывали им в сознаниях окружающих гнев и ярость…

И шепталы, которые сновали повсюду, но не собирали вокруг себя людей и не брали с них денег; и роскошные кареты магнатов, из которых третьего дня выгружались какие-то тюки – «еда для простого народа»; и торговцы, телеги которых василиски и лошади с трудом тянули… всё прояснилось до того, что стало страшно. Кроваво-интересное «казнь» превратилось в жуткое «война» в одну секунду, и что народ Целестии при необходимости начнет эту войну, стерев их в порошок – это чувство было разлито в воздухе.

Теперь встал Желтый Магистр – оттолкнув Фиолетового. Голос у Цитриниата был на редкость скрипучим и тихим, даже когда он усилил его магией. Может, ему просто немного в жизни приходилось кричать.

– Значит, хотите второго Альтау? Ну что же! Мы обратимся за помощью к нашим союзникам иных рас!

Толпа нежити – а она была внушительной – пришла в движение. Арахнеки сняли повязки, обнажив провалы на лице, затянутые паутиной. Поцелуйши взмахнули длинными волосами и высвободили из рукавов оружие. Медленно и угрожающе их ряды качнулись вперед…

И остановились, поняв, что больше никто из нежити за ними не последовал. Вампиры и пещерники, нощники и болотники – все стояли молча и неподвижно, глядя в землю.

Потом над клацаньем затворов оружия контрабандистов прозвучал одинокий голос, по которому Фрикс смог бы без труда опознать своего знакомца, назвавшегося Безлунником:

– А кто сказал, что мы ваши союзники?

Арахнеки и поцелуйши зашипели, засвистели что-то на своем наречии, проклиная предателей – но высшая нежить уже отступала к наемникам Когтя, доставая оружие на ходу и держась лицами к бывшим собратьям. Из вампиров и пещерников не более пары сотен остались на иной стороне – и те тоже шипели то ли проклятия, то ли ругательства, в которых имя Холдона переплеталось с другим, более длинным и страшным, но забытым…

Аметистиат, словно с опозданием, опомнился, поднял руку, чтобы нанести удар…

– Довольно.

Мечтатель на своем помосте слегка поднял кисти – и кандалы опали с них прахом. Седые кудри трепал ветер подступающего Хмурого Часа. Магистры и их гвардия, артемаги Ниртинэ – разом вскинулись, нанося по нему магические удары, но он просто махнул рукой – и они свалились с ног там, где стояли, будто на каждого из них разом грохнулась пара сотен кирпичей.