– Кордон, армия, боевые драконы – ты потерял всё. Чем ты собрался воевать? – Морозящий откровенно наслаждался ужасом на лицах целестийских солдат. – При помощи этого сброда? И во имя чего вы будете биться? Лютые Рати остались там, Эустенар, возле городков и деревень Северного Края, и пока твое войско дойдет до них – половины Целестии не станет. Каково?

Кажется, он был полностью, совершенно счастлив. Правда, в нем поубавилось злорадства, когда он увидел, как в руке Витязя материализуется клинок.

– Половины Целестии – и тебя в придачу, – казалось, на земле сверкнуло что-то более яркое, чем молния в небесах. – Тебе не сбежать отсюда. Хочешь или нет – мы сразимся. Ты знаешь, чем кончится наш бой. Ты не увидишь торжества своих ратников.

Шеайнерес облизнулся. Язык у него был не раздвоенный, а толстый, темно-синий и довольно комичный при других обстоятельствах.

– И что же ты хочешь предложить мне? Вторую Сечу? Два войска лицом к лицу, по старым кодексам?

– Лицом к лицу. И по старым кодексам. Рати не касаются городов или деревень. Мы сойдемся с ними…

– Перед Одонаром, – перебил его Морозящий. – Хочешь купить себе пару дней передышки? Плати тем, что будешь драться под стенами своей крепости. И потом, есть ли смысл сражаться в другом месте, если уж ты захотел решать сразу всё?

Витязь молчал, стиснув губы. Недолго.

– Пусть решится все, – сказал он наконец. – Послезавтра перед Одонаром. И знай, что если Рати начнут шествие раньше…

– Не начнут, – с отвратной улыбкой пообещал Морозящий. – Нам незачем. Теперь – я ухожу.

Немного помедлив, Витязь убрал клинок из руки – просто растворил в воздухе. Сияние вокруг него стало тускнеть.

И почти в ту же секунду на Лилейном закрутился смерч. Казалось, блеснули серебряно-черные крылья, раздался шип, как от колодца смертоносцев, грозовое небо на секунду слилось с землей – а когда это прекратилось, не было ни Морозящего, ни трибуны Магистров вместе с Магистрами. Артемагов Ниртинэ или магистерской охраны не было тоже – голая, вымороженная, убитая земля.

Первыми опомнились арахнеки и поцелуйши, которые сообразили, на чьей стороне превосходство. Они ретировались с образцовой скоростью – впрочем, их особенно не преследовали, неписанное перемирие распространилось и на них.

Потом себя проявил народ – загомонил, но с места не двинулся, подтверждая, что здесь войско, а не толпа. К Мечтателю кинулись командиры отрядов, магнаты, главари разбойников – но при этом ни одного лишнего человека. Первым добежал Зух Коготь, который поинтересовался несколько бесцеремонно: