Майра, кажется, улыбалась, повернув затянутое повязкой лицо в сторону белого стола с каменными ландышами.

– У нас здесь… Книга Прорицаний… – вдруг торопливо начала Мелита. – Ну, Предсказальница. Я была возле нее недавно. Там написано… Там написано, что сегодня закатится солнце… то есть Витязь умрет?

– Его сегодня не станет, это верно, – негромко отозвалась Майра.

– И он об этом знает?

Голос Лорелеи, повторявший одни и те же слова, начал казаться только фоном для их разговора.

– Наверное. Мне трудно судить: он изменился за годы. Теперь он – Экстер Мечтатель, и я не ошиблась с этим его именем. Прежний Ястанир живет в нем, но показывает лицо лишь в бою…

Мелита почти ее не слышала: она была захвачена новым.

– Скажите, а предсказания всегда сбываются?

Нарекательница грустно улыбнулась, и Мелите стало стыдно за вопрос, на который ответ бы дал любой теорик.

– Они сбываются, – сказала Майра. – Только до того времени, пока не нашелся тот, кто сможет хоть что-то противопоставить предписанной судьбе.

– Что?

Майра пожала плечами.

– Ушел и не вернется…

Звук слез Лорелеи словно отмерял время, которое осталось до Малой Крови. Той самой, после которой Ястаниру суждено было стать чистым светом и уйти в небеса, навеки оставив радугу цвести разными красками. Мелита не стала спрашивать то, что хотела – о той буре извне, которая не сможет сделать камень немертвым.

Она и так уже знала – это февральская буря. А камень был здесь, скатывался искорками хрусталя на пол.

Наверное, нужно просто тряхнуть головой, как в старые времена, так? А потом пойти и поднять настроение Нольдиусу и Хету, и кто там еще в артефактории остался – потому что работа у нее такая. Нелегкая, да. Настроение поднимать. Но уж какая есть: пусть ребята посмеются и споют пару песен, что бы потом не было, даже если все прописано наперед, даже если…

– Ушел и не вернется.

– Вот это правильно, – заявила Майра, и Мелита онемела, пока не сообразила, что Нарекательница обращается к ней, а не к богине. – Вот это верно. Иногда за самыми страшными словами кроется надежда. Уж какое страшное дала я имя одному иномирцу – а и то…

– Февраль? – переспросила Мелита. – Сердце, которое нельзя растопить? Ага, мне Кристо рассказывал. Жуть как оптимистично.

Майра вздохнула так, что совершенно заглушила очередной стук хрустальной слезки об пол.