«Никто из вас меня не остановит». Коул, выдернув кинжал, смотрел, как женщина, зашатавшись, тяжело привалилась к стене. Меч выскользнул из ее рук и со стуком упал на пол. Она безуспешно пыталась зажать руками рану, из которой струей била кровь. Затем она обернулась к последнему храмовнику, протянула к нему дрожащую руку, силясь выкрикнуть предостережение… но с губ ее сорвался только сдавленный всхлип.

«Если Рис мертв, я убью всех вас. Всех до единого. Клянусь».

Последний храмовник был совсем молод. Волосы у него были светлые, спутанные и длинные, и чем-то он напомнил Коулу его самого. Молодой храмовник наморщил лоб, словно чуял неладное, но не мог понять, что именно. Коул напрягся, стараясь сохранить сосредоточенность, но она слабела, развеивалась как дым. Сердце так неистово колотилось в груди, что он ничего не слышал, кроме этих гулких ударов.

Убитая женщина наконец сползла наземь, и глухой стук ее падения привлек внимание молодого храмовника. Он резко обернулся, вскрикнул от изумления и увидел Коула.

– Нет! – закричал он, вскинув меч для удара.

Поздно. Коул прыгнул к нему и полоснул кинжалом по горлу. Храмовник зашатался, и Коул без труда увернулся от его неуклюжего выпада. Тот вновь попытался занести клинок, но из раны уже струей била кровь. Силы его иссякли. Меч закачался и выскользнул из ослабевших пальцев. Храмовник упал на колени, не сводя с Коула безмерно удивленных глаз, а затем повалился замертво.

Коул шумно выдохнул. И попятился прочь от уби-того, привалился к стене, еле сдерживая приступ рвоты. Темная сила теперь заполняла его целиком, пропитав, словно тошнотворной смазкой, все поры его существа. Дрожа всем телом и чувствуя, как пот градом катится по лбу, Коул закрыл глаза. Оттолкнуть ее, отторгнуть от себя, загнать в логово… Вся его воля до последней капли ушла на то, чтобы восстановить власть над собой.

Когда он, едва держась на ослабевших ногах, выпрямился, в кордегардию уже входила сестра. Лук она по-прежнему держала в руках. Она заметила убитых храмовников, однако все ее внимание было приковано к Коулу. И в глазах ее была настороженность. Даже страх. Сестра боялась его.

– Какие… занятные штуки ты проделываешь, – осторожно проговорила она.

– Ничего. Ты это забудешь.

Сестра, похоже, ему не поверила. Коула это не волновало. Он вытер кинжал плащом одного из убитых. Шум и вопли наверху лестницы приблизились.

Сестра сорвала со стены свет-лампу, схватила связку ключей, висевшую на поясе пожилого храмовника, и они выбежали в коридор, по обе стороны которого тянулись двери камер. Из-за многих доносились приглушенные крики – там были люди. Масса людей. Коул не мог припо-мнить, чтобы в темницах держали столько народу – и здесь, и на нижних ярусах… и все они кричали, звали на помощь.