– Круто, – засмеялся Жак. – В сто раз приятнее, чем самогон… – Он покосился на спящего принца Мафея и сочувственно вздохнул. – Вот бы еще ему что-то придумать от этих вещих снов, каждый раз бедный мальчишка изводится весь… Он тебе не рассказал, что ему точно снилось?

– Нет. Битва какая-то снилась, и якобы товарищ Пассионарио непонятно отчего «упал и закричал», и, как обычно в Мафеевых снах, очень страшно и много крови.

– Фигня какая-то… – озадаченно вытаращился Жак. – У него же кольчуга пуленепробиваемая! Куда он ее дел в таком случае?

– Куда, куда… Ты свою тогда, весной, куда дел?

– Терезе дал. Но он-то свою кому дать может? Она же не налезет ни на кого!

– Да насколько я его знаю, он запросто может о ней забыть и полезть под пули без кольчуги. А может, она ему колдовать мешает. Кстати, давно хотел спросить, а откуда они у вас, кольчуги эти?

– Они, собственно, обе его. Где он их берет, не спрашивал, наверное, папа-эльф снабжает. А ко мне одна попала простым путем. Когда его повязали, отобрали все, что при нем было, и кольчугу эту приволокли в Кастель Милагро, исследовать, заметили, что она пуленепробиваемая. А я ее упер. Так вот, точно тебе говорю, она даже мне тесновата, и на кого налезть может – не представляю. На Мафея разве что, он тоже такой… миниатюрный, только ростом повыше.

– И Плакса такой же, – проворчал Кантор. – Это что, какая-то эльфийская особенность?

– Ага. Я уже привык, что он ревет по любому поводу, и не обращаю внимания. Кстати, если причина не особо серьезная, то его очень легко утешить, достаточно чем-то отвлечь, перевести разговор на другую тему и хорошенько пошутить. Через минуту будет смеяться.

– А если серьезная?

– Тогда пропало дело. Последний раз, когда ему король приснился, он две луны прорыдал. Только успокоился, и вот опять… Кстати, давно хотел тебя спросить: чего ты вечно на короля дуешься? Что он тебе сделал?

– Я на него не дуюсь, – неохотно ответил Кантор. – Тебе кажется. Я его уважаю и очень за него рад, хотя так и не могу до сих пор понять, что же с ним случилось, что он вдруг взял и влюбился. Столько лет не мог, а тут – раз! – и на тебе…

Жак рассмеялся и одним глотком допил свою кружку.

– Да с чего ты взял?

– Что именно? – уточнил Кантор, наблюдая, как взлохмаченная голова шута упорно клонится к столу.

– Что не мог и вообще… – промямлил Жак и примостил локоть под щеку. Последний глоток, по-видимому, был действительно последним и привел беднягу в состояние полной готовности.

– А на самом деле? – поторопился с расспросами Кантор, опасаясь, что Жак сейчас заснет и рассказать ничего не успеет, а когда проспится, вспомнит, что личная жизнь короля – государственная тайна.