Брат подтянул колени к груди, сжавшись в комок, совсем как в детстве, когда забивался в угол моей кровати:

– Можно я буду спать здесь? Под моей чудовище, – я успокаивал и не позволял остаться. Я думал, что чудовищ не существует.

Но оно было там. Все они были. В шкафу. На высоком, заставленном коробками до потолка, комоде. За стеной, в пустой соседней квартире, – эти скреблись, не стесняясь, а я говорил побледневшему малышу:

– Это в трубах. Оттуда такие странные звуки бывают! Ты даже не представляешь.

Но он представлял, ведь он был центром их вселенной. Один на – сколько? Тварей очень много. Не меньше, чем людей. Тьма приходит и без всяких заклинаний, просто возникает – из скрытого, затхлого страдания, что заперто в каждом человеке. В каждом маге, как бы мало в нем не было огня. Во мне нет ни капли. Поэтому я никогда не медлил прежде, чем заглянуть под кровать.

Янни вытер щеки:

– Твари отмечают тех, кто их ранит. Печать пачкает все: дом, семью, друзей. Потом любое темное создание чует врагов и приходит за ними. Тебя и родителей они не трогали, я ведь тоже их не обижал, но семьи охотников… – его глаза расширились. – Хайме хочет, чтобы я убил одну. Посмотреть, защитит ли моя сила от ее проклятия. Я стану убийцей.

– Не станешь. Они ведь не люди, – Янни вскинулся:

– Они – чья-то память! – я схватил за тонкое запястье, усаживая обратно:

– Перестань. Прости, – брат зарыдал.

А ведь Адамон на свой лад предупреждал меня. Я тогда не понял, и сейчас Янни уже лишился чего-то. Месяцами прятался за молчанием, чтобы никто не увидел: ритуалы оставили воронку в его воспоминаниях. Черную дыру, поглощавшую суть и рвущую связи.

– Мы сбежим. Избавимся от знаков, заберем родителей, – постараемся забыть, что мир больше, чем кажется. Во рту появился знакомый дынный привкус.

– Не… невыйдет. Знааак… неубрать, – я выдохнул. Значит, отступать некуда.

Слава богу.

Магия, пусть чужая, стала частью моей жизни.

Мы сгорели в овраге вместе.

– Я поговорю с Адамоном, чтобы ученые от тебя отстали. Выиграем время. Ты же самый слабый из пяти, и самый младший. Им не выгодно, если ты сломаешься. Это должно сработать. Мы успеем что-нибудь придумать, даже понять, что ты забыл, пока они… – будут сводить с ума кого-то еще. Я прикусил язык.

– Намне сбежать, – Янни давился словами, выталкивая их между всхлипами мне в футболку. Я обнял изо всех сил, погладил жесткие волосы. – Никогда… они везде. Наснайдут. Я… я не вспомню.

Я осторожно отстранил его и заглянул в красное от слез лицо. Накрыл запутавшиеся в скрученной ткани пальцы. Сказал, что мы справимся, спасемся, что…