Теперь рассмеялся Амброз:

– А я был уверен, Ворон вытерпит что угодно – за нужную сумму.

Луканис смерил постижера острым, цепким взглядом:

– Но не красный лириум.

– Мораль изменчива. Зло и добро зависят лишь от точки зрения. – Слова звучали заученно и устало, будто Амброз произносил их в сотый раз.

Игнорируя рассуждения постижера, Луканис подходил все ближе: ничто не раздражало его сильнее лицемерных самооправданий.

«Если задумал сделать что-то ужасное, просто сделай».

Одержимые из мастерской тоже явились на праздник. Один поймал бегущего стражника, и тот завопил, оказавшись в коконе из режущих прядей. Меж вьющимися локонами засочилась кровь.

Амброз мельком глянул на труп Камиллы, и это едва заметное движение побудило Луканиса ускорить шаг.

«Сократи дистанцию, не дай ему произнести заклинание».

Постижер забормотал, призывая из останков капитана кровавый туман. Кожа покойницы побелела и сморщилась.

Луканис бросился бежать.

Туман превратился в тысячу крохотных игл. Амброз поднял руку.

«Не успею», – подумал Луканис, выхватывая из-под плаща кинжал.

Иглы нетерпеливо завибрировали. И когда постижер отправил их в полет, Луканис метнул кинжал и отсек Амброзу четыре пальца.

Без направляющих чар заклинания иглы осыпались на подиум кровавыми каплями. Амброз упал на колени, сжимая покалеченную руку.

– Зря вы так рисковали, – произнес Луканис. – Постижер без пальцев – не постижер?

Глаза мага были полны отчаяния.

– Однажды твоя работа обернется против тебя самого. И ты ощутишь ту же пустоту, что заставил ощутить меня.

Собрав остатки париков здоровой рукой, Амброз прижал их к груди.