Первые лет двадцать предвестники Двадцать Седьмого не воспринимали себя всерьез. Для них это было скорее как шутка, игра в религию. Они пародировали традиционные севигистские обряды, выдумали что-то вроде святого писания, дополнили от себя Ктаву. Но со временем, по мере того как сменялись поколения, в культе оставалось все меньше шуточного и возникало все больше искреннего.

К тому моменту, как на свет появился Обрубок, никто уже не помнил, что изначально это было просто смеху ради.

И они принимали всех желающих. Не отвергали никого. Жуткий исковерканный мальчишка даже здесь у многих вызывал оторопь, но его не отталкивали. Ему повезло попасть к тем, кто верил, что именно самые несчастные особенно любы Нерожденным и будут особенно щедро потом вознаграждены.

Обрубок быстро выучил теневую сторону Мкадора. Всю канализацию, все свалки, все злачные места и точки сбыта. Мир нищих, бродяг и воров. Нелюдей и людей... да, среди людей Хошимира тоже далеко не все жили в хороших домах и ели каждый день.

Впрочем, среди Предвестников были и те, кто жил наверху. Благополучные. Даже богатые. Одни присоединились из каких-то личных соображений, другие – ради возможности принадлежать к тайному обществу, но были и те, кто искренне разделял веру в Нерожденного. Этих Предвестники особенно привечали, но и первых двух не гнали прочь.

Во-первых, праздный интерес со временем может во что-то вырасти. Во-вторых, культу постоянно требовались денежные средства. Нищие Предвестники с трудом могли себя прокормить, так что меценаты были необходимы.

Хошимир – добропорядочная севигистская держава. Предвестников Двадцать Седьмого тут называли еретиками, верочумцами. Им приходилось таиться, скрывать свои убеждения. И Обрубок научился делать это с самых юных лет.

Впрочем, убеждений Предвестников он особо и не разделял. Обрубку не было дела до богов, он не видел разницы между нынешними и Нерожденным. Просто его воспитывал один из Предвестников, и окружен он был с детства Предвестниками – так что было само собой разумеющимся, что и он тоже Предвестник.

Никем иным он в Хошимире и не мог стать. Кто еще бы принял странное изуродованное существо, которое даже не может назвать свой вид. Обрубок точно не был человеком, но не был он и никем другим из тех, что есть в Бестиарии. Обрубок еще в детстве прочитал эту книжку от корки до корки, но себя в ней не нашел.

Читать и писать он научился рано. Вообще схватывал все на лету. Одинокий старик не дал ему имени, но в остальном обеспечил всем, чем только мог. Приносил с поверхности книжки, карандаши, всякие детские вещички. Сам он по-прежнему занимался починкой часов и других мелких изделий – бродяги доставляли ему сломанные изделия, а крысолюд приводил их в порядок. Зарабатывал немного, но им двоим хватало.