— Дегатти, ты что, плачешь? — удивленно спросил Бельзедор.
— Нет, — странным голосом произнес волшебник. — Иди в анналы.
— В общем, вот на этом история Яппога и закончилась, — подытожил Янгфанхофен, довольно глядя на покрасневшего волшебника.
Дегатти опорожнил рюмку водки, заел ее оливкой и раздраженно спросил:
— Почему положительные персонажи у тебя всегда в конце погибают?
— Доброта наказуема, Дегатти, — развел руками Янгфанхофен. — Так устроена наша вселенная.
— Философия демонов.
— И ты впервые не смог изобразить гохерримов как благородных воителей, — хмыкнул Бельзедор. — Ты очень старался, чувствуется… но сама структура истории была против. Да, Янгфанхофен?
— Ох, Бельзедор, я никогда и не делал вид, что мы какие-то светлые рыцари, — покачал головой Янгфанхофен. — У нас есть кодекс, и мы его придерживаемся. Но для смертных это мало что меняет. По сути это просто правила чистого забоя — не причинять лишних страданий, щадить тех, кто сумел дать отпор или избрал благородную гибель… но мы все равно демоны, Бельзедор. Кстати, Босгардерон правила нарушил — с его стороны это был акт браконьерства.
— И часто такие акты браконьерства у вас бывают?
— Случается. И в последнее время чаще, чем раньше. Нас все сильнее ограничивают со всех сторон — как светлые силы, так и свои же собратья-демоны. А гохерримам не хватает сражений.
— А что потом стало с той девочкой, Каей? — спросил Дегатти.
— Несколько следующих лун она жила в деревне Хвощи, у дальней родни. А потом… о, у нее была интересная судьба. Возможно, ты о ней даже что-то слышал. Если хотите, могу рассказать.
Конечно, они захотели.
Лазитанский темперамент
Лазитанский темперамент
Кайкелона оперлась на трюмо всем весом и с надеждой уставилась в зеркало. Она ужасно волновалась. Две луны собиралась с духом и вчера наконец-то решилась.
На сегодняшнем балу она признается. Признается ему в своих чувствах. А там уж… пусть будет что будет.