– Она до сих пор так думает.

С его помощью Элис кое-как выбралась из лодки на пристань. Бен неуверенно пошел следом. Асте не терпелось проверить, как там Пан, так что они поскорее уселись на траве рядом с девочкой, измученные, дрожащие и недоверчиво озирающиеся вокруг.

Они очутились в большом саду с тропинками, цветочными клумбами и бескрайними газонами мягчайшей травы, сиявшей яркой зеленью в свете фонарей. Но фонарей ли? Огромные цветы свисали с каждой ветви каждого дерева, сияя теплым неярким светом. Деревьев было так много, что свет лежал коврами по всей земле, хотя наверху царил непроглядный бархатный мрак глубиной то ли в миллионы миль, то ли всего футов в шесть.

Газоны полого поднимались к великолепному дворцу, блиставшему светом из всех окон. За окнами двигались люди, слишком маленькие, чтобы их можно было разглядеть на таком расстоянии, – кажется, там давали бал или прием для каких-то важных гостей. Люди танцевали в освещенных залах, болтали на террасе, прогуливались в саду среди цветов и фонтанов. До сидевших на траве путешественников доносились обрывки вальса, который наигрывал большой оркестр, и обрывки разговоров.

На другом берегу неширокой реки было… совсем ничего не видно. Густой туман скрывал абсолютно все, что было выше воды. Время от времени его что-то взбивало и закручивало, словно он должен было вот-вот расступиться… но этого так и не происходило. И было совершенно непонятно, то ли тот, другой берег такой же ухоженный, красивый и богатый, как этот, то ли там мертвая пустыня.

Некоторое время Малкольм и Элис сидели на стороне реки, где был сад, дивясь то одному чуду, то другому: сияющему всеми красками фонтану, дереву, отягощенному золотыми грушами, стайке радужных рыбок, слаженно выпрыгивающих из воды и разом поворачивающих к ним головы с изумленно вытаращенными глазами.

Малкольм поднялся на ноги: все тело у него затекло и болело.

– Ты куда? – спросила Элис.

– Хочу вытащить каноэ. Надо просушить вещи.

На самом деле от странности происходящего у него немного кружилась голова, и он надеялся, что занявшись чем-то скучным и… ну, похожим на нормальную работу, быстрее придет в себя.

Он принес сумку с вещами Лиры, разложил промокшие одежки на досках причала и заглянул в жестянку с печеньем. Оно все раскрошилось, зато не намокло. Потом он развернул тент из угольного шелка и тоже расстелил на просушку. Рюкзак с драгоценным грузом вымок только снаружи: холстина оказалась достаточно прочной, чтобы защитить бумагу, и алетиометр уютно лежал в своем гнезде из промасленной ткани.