— О, Тамзин, — прошептал он, и я поняла, что у него, как и у меня, не было других слов. Его дыхание дрогнуло, он сжал ее крепче. — О, Тамзин.

Я слышала, как Веран переминался с ноги на ногу, плюхая грязью. Его лошадь фыркнула, грызя уздечку.

— Ты собирался искать нас? — спросил, наконец, Веран.

Яно поднял голову от моей шеи, но все еще смотрел на меня.

— Что?

— Та карета… ты собирался искать нас?

— О… нет. Это не для меня, — он вдруг побелел и поднял голову. — Нет… прости. Это для твоего посла. И принцессы. Они внутри.

— Да? Элоиз. Она…

— Сильно больна, — ответил Яно. Но… Веран, стой!

Но Веран побежал к почтовой станции, потащив лошадь за собой. Яно окликнул его снова, но то ли звук проглотил дождь, то ли Веран просто игнорировал его. Яно повернулся ко мне.

— Они попали сюда утром, — сказал он. — Их привели — изгнали. Посол в ярости. Но, Тамзин, в Пасуле стражи. Они обыскали мою комнату. Если бы я не был в городе, они схватили бы меня. Они узнали о тебе. Кто-то… кто-то знает. Кто-то против нас. И я не… — его лицо медленно бледнело от осознания. — И я не думаю, что мы можем вернуться.

Он ждал, как обычно, моего ответа, что я разовью его мысли. Но я не ответила.

Я не могла.

Он поднял холодные пальцы, задел мою щеку, мои губы. Он склонился, но в последний миг подвинулся и поцеловал уголок моего рта.

Он отклонился.

— Но ты тут. Ты вернулась. И мы снова вместе.

Он выудил из кармана мой си-ок, янтарный, который я попросила, когда получила титул от короля. Я повернула его и потерла большим пальцем три стеклянные бусины — зеленая от матери, голубая от отца. Жёлтая — моя. Охра была не популярным цветом среди титулованных — сложно сочетать, непросто щеголять. Если сделать светлее, будет болезненный цвет, а темнее — грязный. Но правильный оттенок был чудесен.

Я подумала, что это было поэтично, когда выбрала этот цвет.

Теперь это ощущалось узко. Я построила для себя маленькую коробочку. Я туда уже не влезала.

Я надела браслет на запястье, и он свободно свисал там. Яно сжал мои пальцы.