Добычный ряд только так назывался, на самом деле это были подземные закоулки исада, спёртые, темноватые. У иных перекупщиков возле ног сидели рабы. Ознобиша увидел, как за угол ведут на тяжёлках Эрелиса и Эльбиз, пустился за ними, не догнал. Выскочил на торговую площадь.

Посередине хотели разбивать подвысь, но медлили. На мокрых досках стоял Сквара. Босой, связанный, бессильный. У подвыси взад-вперёд расхаживал Ветер. Крутил пальцами тяжёлый боевой нож. Рукоять в бирюзе, вдоль клинка старинная вязь. Ознобиша пытался прочесть, это казалось очень важным, но стальная голомень мелькала слишком проворно.

Ветер заметил Ознобишу, весело кивнул:

– Этого ученика я посылал на орудья. Я ждал, он прославит Владычицу, но ослушник не исполнил урока. Даже начального!

Подвысь страшно заскрипела, из неё начало расти дерево. Корявая сосна, не мёртвая и не живая, как все нынешние деревья. Вот простёрла обвитый верёвками сук… Другой конец ужища тянулся к плетёному оберегу на руке Ознобиши.

Ветер шёл через площадь, неся заряженный самострел.

– Брат, – силился закричать Ознобиша. Голоса не было. – Сквара…

Его тянули за рукав несмело, однако настырно. Он кое-как оторвал взгляд от подвыси. Медленно повернулся.

– Господин, – повторял маленький Кобчик. – Ты, господин, что мокнешь стоишь?

Ознобиша сморгнул с ресниц дождь. Слева как ни в чём не бывало шумел рыбный ряд, у подвыси стучали киянки. Ни Сквары, ни котляров. Слепой Сойко играл на новой глиняной дудке, что купил ему Ознобиша. Морок рвался тёмными клочьями, расползался в углы. Вил гнёзда, шептал знакомыми голосами… таился до срока…

Сибир, бдевший снаружи, отворил дверь.

– Мартхе, – обрадовался Эрелис. – Мартхе?

Ознобиша сглатывал и молчал, с двух шагов не замечая чужой бабки, чью руку сжимала царевна. Взгляд блуждал в знакомом покое. Райца словно прямо сейчас его покидал, врасплох, как есть, в чём есть… навсегда. Так порой смотрит пьяный, только Ознобиша к хмельному не прикасался.

– Мартхе, кто обидел тебя?

– Государь, – со странной торопливостью произнёс Ознобиша. – Пасись, государь, подсылов котла…

Эрелис ответил, по обыкновению, рассудительно:

– Подсылы – невеликая новость. В день, когда мораничи покинут меня вниманием, я заскучаю, пожалуй. Отчего ты решил напомнить о них?

Ознобиша заметил наконец бабку. Уставился на неё.

– Орепеюшка нам родня, – воинственно подала голос царевна. – Говори с ней как с нами. Либо вовсе не говори!