Оставив людную улицу, господин со служкой проникли в извилистый ход. Он не годился нарядным сановитым мужам, но путь сокращал заметно.

– Людям верить, в Шегардае тоже голытьбы бездомной полно, – задумчиво проговорила Эльбиз. – Камышнички прозываются.

Ознобиша снова улыбнулся чему-то.

– Вчера мы новые ложки в котле были, небось уже другие наспели. Может, даже этой весной за ними поезд пошлют. Или следующей.

– Сюда не досягнут, – отмолвила царевна сквозь зубы. – А успеет брат в Шегардае сесть, и туда путь возбранит!

Она привычно спускалась, цепляя захватанные выступы стен. Было тесно и темно, лишь под ногами рдело, медленно разгоралось пятнышко неяркого света. Скальная глубина всё отчётливей перекликалась стуком и звоном, токи воздуха отдавали железной окалиной.

– Возбранить недолго, – сказал Ознобиша. – Одна беда, уличных воришек с тех запретов меньше не станет.

«Меня другом зовёшь, а я ведь моранич. И Космохвоста, твоего второго отца, на воинском пути обучали…»

Царевна подслушала его мысли:

– Добрый царь Аодх не Лихаря мечтал видеть, когда котёл наряжал!

Ознобиша первым выбрался в широкую наклонную улицу, снабжённую отлогими ступенями для пеших и гладкими желобами для тележных колёс. По потолку бродили жаркие отсветы, впереди бодро лязгало и звенело, слышались голоса. Ремесленные ножевщиков начинались за поворотом.

Стены, как почти всюду в Выскиреге, были густо разрисованы. Воины с занесёнными копьями, храбрые мореходы, спасающие пышногрудых прелестниц. Лохматые пленники… рыбомужи в объятиях таинственных птицедев… Озорные, временами даровитые руки не жалели рудянки, празелени, угля. Пятнами выделялись вчерашние поновления. Ознобиша переглянулся с царевной, оба заулыбались. Гайдиярово исступление пребывало у всего города на устах. Здесь, где редко появлялись порядчики и вовсе никогда не бывала госпожа Харавон, деяние царевича восславили подробно и от души.

Ознобиша верно подгадал время. Народу в прогоне было немного. Сверху, занятые беседой, шли две бабы с корзинами. Пройдут, снова станет безлюдно.

Эльбиз присмотрелась к маленькому рисунку. Закат на Кияне, венец лучей над тонущим солнцем… Паруса кораблей, кружевные окаёмки Зелёного Ожерелья… Рисунок был безыскусный, поблёкший, но весёлыми новинами почему-то не перекрытый.

Костяной перестук побудил обернуться. Напротив под стеной теплился светильник, рядом сидела женщина. Увлёкшись росписями, ребята её не сразу заметили.

Царевне вдруг показалось – огонь метнул по стенам зелёные отсветы, верную остерёжку о присутствии потустороннего. Эльбиз моргнула, нахмурилась… Нет. Померещилось.