– А хозяин в ночи не придёт? – мрачно осведомился Гуляй. – Я бы год выждал, прежде чем кому попало в руки давать…
Пока Светел тщился уразуметь: в каком сиротстве? чем баловать?.. кто ночью придёт?.. – входная полсть снова взлетела. Вернулась Ильгра. Сеггар кивнул. Женщина-витязь с поклоном протянула Светелу гусли.
Он шагнул. Бережно подставил ладони… Гудебный сосудец лёг невесомо. Широкий, доброго андархского дела. Тонкое дерево переливами, стальные струночки не чета жильным…
Подобной снасти Светел ни разу ещё в руках не держал, какое играть! Нешто вправду заговорит сейчас, запоёт?
Хитрые гуселишки сразу взялись испытывать его. Назвался игрецом, а ну, совладай! Почему-то не ложились как надо, не устраивались под рукой. Ох, неспорина!.. Светел слушал сдавленные смешки, чувствовал, как по лицу течёт малиновый жар.
Пернатый завиток на верхней поличке, под разлётом струн… Гордая красота андархских письмён…
«Что… Быть не может!»
Резьба по краю корытца выглядела побитой, в бороздках запеклась бурая ржавчина…
Светел забыл, чего ради всё делалось, медленно поднял голову, не умея и не смея поверить. Кое-как выдавил:
– А… а Крыло-то где?..
«В Торожихе… с Ялмаком был…»
– Играй уже, пустобрёх, – морщась, потирая бедро, сказал угрюмый Гуляй. – Не то к мамке беги.
«Ты мне ещё что про маму скажи…» Светел вновь склонился над гуслями. Хлынувшая злость, как водится, придала ясности. «Да что ж я сразу не понял?..»
– Так они под левую руку, – вырвалось у него.
В Торожихе от волнения и обиды он умудрился главного не заметить. Так всегда бывает. Только разберёшься, когда сам в руки возьмёшь.
Ильгра насмешливо отмолвила:
– Заправскому гусляру разницы не было.
«Заправскому!..» Светела с детства остерегали являть исконное леворучье. Однако рожоного не переродишь, старшая сестра с годами младшей не становилась. Светел на миг отрешился от голосов и насмешек, представил вживую, как попирает обычай. Правой рукой избирает нужные струны… левой бряцает, поваживает вверх-вниз…