— Он-то меня и достал, — еле слышно сказал Персеверанс. Он потрогал здоровой рукой забинтованное плечо. Его мать всхлипнула и еще крепче обняла его.

— Очень недолго, пока они гонялись за тобой, нас охраняло всего несколько солдат. Помню, мы начали переговариваться, начали спрашивать друг друга, что произошло и как это случилось. Это было похоже на пробуждение среди ночи… — его взгляд затуманился. — А потом мы успокоились. Там были еще люди, моложе и… ну, более мягкие, что ли, все в белом. Они прошли мимо нас, уговаривая успокоиться, успокоиться. Они сами выглядели взволнованными, но пытались утихомирить нас. Хотя какое-то время я знал, что все это неправильно. Я встал на колени перед Лантом, потому что над ним плакала Шан. Я ей сказал, что он не умер. Затем круглолицая женщина вернулась, и с ней была Би. Но выглядела она, будто спит с открытыми глазами. Женщина закричала, что они нашли его, нашли нежданного сына. Теперь я припоминаю, что подумал о мальчике. Но с ней была Би и… кто-то еще… Кто-то еще…

И снова он замялся, дойдя до черты, за которой воспоминания исчезали. Холодея, я слушал его. Они все-таки захватили Би. Они говорили о нежданном сыне из пророчества Белых. О мальчике, который изменит судьбу мира. Когда-то Шут думал, что это я. Теперь он считал, что им станет его сын, ребенок, отцом которого он был, сам того не ведая. Но что что он хотел сказать этим? Я не мог понять, почему кто-то решил, что этим ребенком может быть моя дочь? Стремление сделать что-то просто ради действия закипало во мне, бессмысленное смятение, в котором я не мог просто ждать и слушать.

Булен вновь заговорил:

— Они завернули ее в белые одежды и положили в сани, как принцессу. Тут вернулись солдаты и окружили нас. Я не мог думать ни о чем, не мог ничего сделать, только ждать и смотреть. И это казалось самым верным, тем, что и нужно делать, должно делать в этой толпе людей.

— Думаешь, они решили, что Би — тот мальчик, которого они искали? Нежданный сын? — спросил я его.

Булен задумался.

— Так они вели себя, сэр. После того, как они схватили ее, они перестали искать кого-то еще.

— Я помню все это, — подала голос Дилиджент, пока я пытался представить Би мальчиком. — Я была дома, ставила заплату на крепкую куртку Талемана и думала о том, как мы будем веселиться на Зимнем празднике. Он так танцевал! — всхлипнула она, но продолжала: — Меня, помню, разозлило, что Персеверанс перерос еще одну рубашку, и я все не могла решить, оставить ее или выбросить. Потом, вдруг, без всякой причины, как теперь понимаю, решила, что хочу пойти к поместью. И сразу же, в чем была, вышла из дома и пошла. Из всех домов тоже выходили люди, будто наступил праздник, только никто не смеялся и не болтал. Нам всем просто очень хотелось пойти в поместье. Я тогда прошла мимо конюшен. Они горели, но как-то совсем не страшно. Я не остановилась и никого не позвала… — ее голос дрогнул, и она подумала, что ее муж или тесть могли быть еще живы, и она могла бы сказать им что-то на прощание.