— Выше! — крикнул я ему.
Мы карабкались по голому стволу, упираясь ногами в грубую кору и ломая об нее ногти. Наконец он добрался до большой ветки.
— Двигайся, — пропыхтел я.
Если бы медведь был моложе или меньше, мы бы оказались в серьезной опасности. Сейчас же он попытался залезть вслед за нами, но только содрал кору острыми когтями, да несколько раз ударился о дерево так, что оно зашаталось. Поняв, что не сможет дотянуться до нас, он перенес свою ярость на палатки. С моей он справился быстро. Он разорвал и уронил ее, покопался в еде и снова взревел от боли от застрявшей в зубах ткани. И отошел, увешанный обрывками тряпок. Когда он ворвался в палатку Элдерлингов, я отвернулся, не в силах смотреть на ее конец.
— Да из чего же она сделана? — услышал я удивленный голос Ланта и осмелился посмотреть вниз. Медведь уронил ткань, и теперь вертелся в ней, катаясь клубком среди драконов и змей. Его возня выбросила еще горящую жаровню, постель и оставшиеся вещи. Он рвал ткань, но я не заметил на ней ни одной прорехи.
— Так у нас ничего не останется! — воскликнул Персеверанс, а я закричал в ответ:
— У нас останется жизнь. Сиди спокойно, мальчик!
Думаю, в конце концов медведь решил, что победил палатку. Он вернулся к нашим запасам, что-то разлил, что-то попортил или съел, то и дело яростно взревывая от боли. Меня злило то, что он творил, и все же я чувствовал его боль. В этом году его ждала смерть, и непросто было старику смириться с этим.
Но когда он разорвал мою сумку, и я увидел, что бесценные книги Би падают в снег, я отчаянно закричал и попытался спуститься. Лант схватил меня за воротник.
— Не надо!
— Отпусти!
— Следуйте совету, который дали мальчику! Не меняйте свою жизнь ни на что, сколь бы ценным оно ни было!
Он не очень уверенно сидел на ветке и в какой-то неистовый миг мне захотелось дернуть его, чтобы он свалился в снег. Вместо этого я прижался лбом к грубой коре, и неприятная дрожь потери и стыда пробрала меня. Лант вцепился в мою руку, опасаясь, что я просто свалюсь на землю. Я не упал. Я цеплялся за ствол, содрогаясь всем телом. Я проклял преследующие меня несчастья, которые то и дело устраивали засады и не давали покоя. Книги — это всего лишь вещи, а не мой ребенок. Раскиданные свечи цвета слоновой кости — это не Молли. Но это все, что осталось у меня от жены и дочери.
Я почувствовал, как издалека меня пощипывают Скиллом.