Наконец я по уши наелась и снова плеснула вина в бокал. Не успела уютно прижаться к нему, как во весь рот зевнула.

– Пойдем, – сказал он, изящно поднявшись с сиденья. – Ты совсем обессилела.

– Нет, по правде сказать, я не устала. – Стараюсь задержаться, еле волочу ноги к кровати, куда он меня тащит. Но остановить коня труднее, чем участвовать в состязании по перетягиванию каната.

Мы подошли к кровати и остановились, глядя на нее. Возможно, я уже упоминала, что она гигантская. Однако, переводя взгляд с нее на Кланфинтана и обратно, поняла, что, независимо от размеров нашего ложа, невозможно представить, чтобы в ней спал супруг-кентавр рядом со мной.

Я шагнула к краешку кровати, откинула великолепное покрывало с золотым шитьем и простыни, оглядела матрас – огромный, плотно набитый, подвешенный на множестве кожаных ремней, покрепче закуталась в полотенце, принялась снимать постельное белье. Потом схватила матрас за угол и потянула, стараясь стащить с кровати. Бросила через плечо:

– Не поможешь?

– Помогу, – с сомнением ответил Кланфинтан, но приложил существенную силу, и вскоре матрас лежал на полу.

Я снова постелила простыни, набросила одеяло и отступила, любуясь работой.

– Похоже на грандиозное суфле из алтея. – Что не обязательно плохо.

– У меня два вопроса, – сказал он.

Я внимательно на него посмотрела, погружаясь в суфле.

– Во-первых, зачем ты это сделала?

– Ну, как-то не похоже, чтобы твоя лошадиная часть удобно уместилась на кровати. – Я пристально его оглядела и удовлетворенно кивнула. – Вдруг подвески не выдержат. Я хочу, чтобы ты спал со мной и нам было удобно.

– А. – Он понял, просветлел и радостно ступил в суфле рядом со мной.

– А второй вопрос? – спросила я, пока он укладывался, подогнув лошадиные ноги.

– Что такое суфле?

Я прильнула к нему и ответила:

– Десерт. Пышный, белый, сахарный. Готовится на открытом огне.

Он ко мне прижался, как чайная ложечка. Матрас прогнулся под нами, набитые перьями боковины вздыбились. Он улыбнулся, чмокнул меня в висок.