Энергия, так долго беснующаяся внутри, растеклась во все стороны, стремительная и неуправляемая. Мара держала ее, как держат необъезженных диких лошадей — но сила вырывала поводья из рук, вдруг оказавшихся такими слабыми. По венам словно огонь разошелся, а по позвоночнику хлестнуло невидимым кнутом, распарывая кожу и плоть до кости и еще глубже. Ведьма не знала, каким чудом сдержала рвущийся из груди вопль, впиваясь в собственные ладони ногтями, пока сила рвалась из нее горной рекой, вышедшей из берегов. Неистовое пламя ринулось сквозь нее, расходясь во все стороны, гораздо сильнее, чем было в первый раз, и Мара надеялась, что оно сумеет задеть не только скаах, но и немертов. Всех до единого. С каждой секундой позвоночник жгло все сильнее, будто бы и впрямь кто-то распорол ей спину, и теперь с каждым ударом сердца вместе с кровью из нее вытекали все силы, но Мара держалась, позволяя потоку нестись через себя.

Время на поляне замерло. Духи, пронзенные лучами только что рожденной звезды, корчились и падали на землю, тут же рассыпаясь черной пылью. Мара сквозь пелену огненной боли, застилающей глаза, видела, как скаах распадаются пеплом сожженных городов. Как только свет заполнил весь мир, не оставив ни единой тени, ведьма, дрожа от натуги, попыталась ослабить касание и возвратить энергию обратно в крохотную искорку — но та не желала подчиняться, продолжая литься рекой через нее. Боль становилась невыносимой. Где-то далеко слышался чей-то голос, зовущий ее — тревожный, родной, очень нужный, но Мара совсем оглохла и ослепла, а руки ее свело судорогой. Пожалуйста! Но свет все ширился, ширился, а ведьма поняла, что еще чуть-чуть — и она уйдет следом за духами к Бессмертному. Считая удары сердца, Мара пыталась успокоить энергию, удержать ее и возвратить обратно к сердцу — но все было тщетно.

Когда перед глазами уже плыли темные круги, ведьме удалось все же отыскать в бесконечном свете ту крохотную точку, что породила его. Мара, совершенно ослабшая, ухватилась за нее, чтоб в следующий миг отпустить, возвращаясь в мир смертных. Поток тут же сжался до размера зернышка в ее груди, и Мара застонала, опадая на землю, когда немыслимая сила вновь прошила ее, только теперь — обратно. Спину вновь обожгло, будто каленым прутом приложились, и ведьма с ужасом поняла, что это.

Энергетические раны были гораздо страшнее других. Зашить их мог лишь другой колдун, и то — лишь сильный. Не кровь вытекала сквозь такие раны, но сама жизнь, и с каждым мгновением незадачливый маг слабел физически, в буквальном смысле умирая. Даже крохотные царапины были опасны — они не зарастали, и сшить их сам колдун не мог. А судя по всему, сейчас у Мары раскрылась рана едва ли не в позвоночник длиной, и вряд ли с ней ведьма долго протянет.