Айлек щелкнул поводьями, когда старенький мерин вдруг взбрыкнул, словно бы заявляя о себе.

— Тихо, тихо, дурной! Будешь мне еще тут танцевать… — конь фыркнул, тряхнув пегой гривой, но послушался и норов показывать перестал, — Вы сами-то откуда будете, молодки? А то я не спрошу никак — может, бывал я в ваших краях, и батюшку вашего знаю?

— Это вряд ли, — Атеа приняла крайне задумчивый вид, — Селеньице наше у самой границы с Тавранией.

— Нет, не бывал там, — мужичок почесал затылок, заодно вновь надвинув на кустистые брови съехавшую лохматую шапку, — А называется как? Может, слышал хоть?

Помедлив, Атеа уверенно брякнула:

— Гнилицы, — и, подумав еще немного, добавила, — У нас там болота, знаете ли. Вот и прозвалось так селение наше.

— Ааа, — глубокомысленно протянул Айлек, серьезно кивая, — Гнилицы, Гнилицы… Нет, не припомню.

— Оно и не мудрено, батюшка — место тихое, на отшибе самом, живем тем, что Светлый пошлет, — девушка чуть откинулась назад в седле, мечтательно глядя куда-то вдаль. Настроение становилось все лучше и лучше, — Мы его привечаем, уважаем, знамо дело — молитвы поем по вечерам, на праздники самые лучшие наряды одеваем и самые лучшие хлеба ему подносим. У нас вон даже традиция есть — в первый день лета гниличане празднуют рождение Светлого. Все мужики по домам запираются и пьют брагу, приглашая Светлого в дом. Бабы детей забирают и уходят в дальние комнаты — им надобно день весь в молчании провести, не тревожа глав семей, — Меред бросила на нее испепеляющий взгляд, но Атеа уже разошлась, — А все девушки молодые отмываются в банях, распускают косы да выходят в лес в чем мать родила.

Мужичок, в этот момент припавший к фляге, поперхнулся и изумленно уставился на Атеа. Лебедь безмятежно продолжила:

— Считается, что если к какой из девок Светлый придет и благословит ее, всему ее роду счастье будет. Поэтому принято в лес уходить, там укромное местечко искать да наземь ложиться, ждать. Только вы же понимаете, батюшка, все молодки лгут — ой, лгут! Каждый год Светлый к нескольким приходит — то в образе кузнеца деревенского, то с ликом помощника конюха нашего. Он может в любом виде прийти, в каком захочет. И все наперебой о том рассказывают, я сама слыхала — мол, и к той пришел да благословил, и к той пришел да благословил, и к этой… — она обиженно надула губки, — Ко мне вон ни разу никто не пришел, а я уж так ждала! И наземь ложилась, и на коленях взывала-просила, в землю лбом уткнувшись — а не пришел.

Воцарилось молчание, нарушаемое лишь тихим поскрипыванием колышущихся на ветру ветвей да шорохом снега под копытами. Меред потирала висок пальцами, прикрыв глаза, Тэарга, едущая позади них, молчала. Мужичонка, разом побледневший, слабым голосом поинтересовался: