В несколько шагов преодолев расстояние, делящее их, Шеда опустилась перед ней на колени, осторожно пряча ее ладонь в колыбели своих рук и встревоженно глядя на ведьму. Рука ее была холоднее камней в самых верхних залах, куда так редко забредали эльфийки, поглощенные своей жизнью на ярусах пониже.

— Что такое, праматушка? Что с тобой?

Мэгавар затрясла головой, и волосы, что были белее снега, мазнули запястья Шеды.

— Искорка, искорка… Нынче — злая ночь, злая. Нынче семечко, брошенное в почву, проросло.

Шедавар ощутила, как холодок крадется по затылку, поднимая короткие волоски дыбом.

— Охота началась? — севшим голосом просипела она, замерев и почти что не дыша.

— Нет еще, дитя, — проскрипела в ответ ведьма, и у Шедавар отлегло от сердца. Остальное было не так страшно, все остальное могло и подождать — оно не пугало. Главное, что у них еще есть время… Ведьма снова покачнулась, и все внимание королевы вернулось к ней, — Но прорастая, зерно разрушает почву… Сегодня все свершилось, дитя, и мы уже ничего не сможем остановить…

— Объясни мне, праматушка, — Шедавар успокаивающе коснулась руки ведьмы, чтобы хоть как-то смягчить свое требование, — Как по мне, нет ничего страшнее начала Охоты.

Мэг конвульсивно дернула уголком рта, и бледные ее губы разомкнулись в горьком смехе.

— Верно, искорка — и впрямь нет ничего страшнее… Верно… — старуха даже не поворачивала к ней головы, и Шеде ее бездвижие казалось странным — и страшным. Ведьма словно что-то видела, сокрытое от других, и одна могла предупредить их о незримой опасности. Вдруг Мэгавар резко втянула носом воздух и качнулась вперед, цепко хватая королеву за плечи и обращаясь к ней лицом. Ее белые глаза были напротив глаз Шеды, и эльфийка не могла отвести взгляда, как бы ей того ни хотелось. Ведьма заговорила — быстро и отрывисто, — Уводи их немедля, искорка… Уводи так скоро, как только сможешь. Сквозь зернышко, упавшее к нам, прорастает наша смерть. Дом наш разрушится… уже сейчас он рушится…

Некоторое время Шедавар обдумывала ее слова, а затем чуть ли не отпрянула от ведьмы:

— Залеска!..

— Тише, тише, — Мэгавар покачала головой, — Не надумывай лихого. В девочке самой темного нет — да только те, от кого она ушла, прокляли ее. Прокляли и тех, к кому она ушла… Под землей нам жизни не будет, слышишь меня, искорка? Под землей нам уже не жить…

Шедавар слушала ее внимательно, хмурясь с каждым словом все больше. Когда ведьма притихла, эльфийка поднялась на ноги, распрямляясь во весь рост.

— Ведьмы чувствовали то, что идет от нее? Поэтому они ее невзлюбили? Мне Аллэивар сказала, что Дом Знающих сторонится девочки.