Шедавар объявила о том, что беда скоро настигнет их, сразу же после своего возвращения в Лореотт. Королева собрала всех на Площади Огня и держала слово — Аллэи до сих пор помнила, какая тишина стояла, когда Шеда говорила. Помнила и мурашки, расползающиеся по плечам от силы ее слов, помнила и крики эльфиек. Кричали разное — сама Аллэивар, как и все Ищущие поддержала королеву, став на ее сторону сразу же. Молодые разведчицы, уже изнывающие от предвкушения и желания отомстить диким духам за своих сестер, тоже выкрикивали имя Шеды до хрипоты. Всем остальным пришлось подчиниться воле королевы лишь потому, что опасность была реальной, настоящей и осязаемой, и все они ощущали ее. Тем более что ведьмы сами подтвердили — в течение нескольких дней Лореотт будет разрушен.

Больше всего Аллэи страшилась, когда Шедавар попросила одну из Знающих подтвердить ее слова — до того меж собой ведьмы хором винили Ивушку в том, что произошло с Лореоттом. Ищущая теперь повсюду ходила вместе с девочкой, чтобы защитить ту от горящих ненавистью взглядов Знающих, и от того, что они могли сделать с ней. К чести Шеды, королева сама пришла в Дом Знающих и там провела беседу с эльфийками, строго-настрого запретив им хоть одним словом обмолвиться о том, что колдовство залесок в город пришло через Ивушку. Ведьмы уважали Шеду — да и Слепая Мэг вправила им мозги — однако Аллэи все равно переживала за девочку и внимательно следила за тем, чтоб никто ее не обижал. Знающие покинули город вместе со второй подводой — лишь трое из них остались здесь, в Лореотте, при старой эльфийской ведьме, чтобы помогать ей и поддерживать ее силы. Они безвылазно сидели в ее пещере, а потому ныне стало легче — Знающие сдержали слово и не стали распространять никаких слухов, а потому все остальные эльфийки относились к человеческой колдунье с теплом.

Правда, сама девочка ощущала себя не слишком-то хорошо — Аллэи чувствовала это нутром, однако ничего не могла сделать. Ивушка винила себя во всем случившемся, сколько бы с ней не беседовала сама Аллэивар, или Шеда, или Слепая Мэг. Она грустила, часто молчала или тихонько пела странные песни на незнакомом Ищущей языке. Аллэи очень хотела помочь ей — однако сама не знала, как, а потому просто находилась рядом с девочкой практически все свое время, готовая в любой момент выслушать ее и поддержать. Все они сейчас должны были поддерживать друг друга — слишком много грусти теперь разлилось в подземельях Лореотта.

Нижний ярус пустовал уже практически полностью — жилым оставался лишь сектор рядом наземными казармами. Со стороны подвешенной тренировочной площадки слышался какой-то шум — наверное, девчонки снова тренировались: все же пока еще деревянные тяжелые шесты никто не увез, и все эти маленькие дуры уже мечтали поскорее выйти на свою первую битву и намять бока всем окружающим. Естественно, зеленых необученных детей Шеда вести против диких не собиралась — но они мечтали, мечтали так живо и остро, словно эти мечты отныне стали единственным лекарством от черной тоски по умирающему городу. И этого у них не мог отнять никто. Вздохнув, Аллэи огляделась по сторонам. У кузниц без дела болтались Ищущие, переговариваясь о чем-то своем, и идти к ним ей совершенно не хотелось. Оставались верхние ярусы, на которые она предпочитала выбираться ближе к ночи, Дом Королевы, при одной мысли о котором она содрогалась, и площадка. Махнув рукой на все смурные мысли, Аллэивар неторопливо направилась к подъемнику.