— Как была непокорной, так и осталась, — невысокая женщина, скрестив руки на груди и щурясь от нещадной метели, глядела на химеру. Почему-то Аллэи ощущалось одобрение в ее позе и в том, как она смотрела на Йэн. Химера принюхалась, что-то недовольно ворча и шевеля длинными усами, и Лийевар спокойно протянула к ней раскрытую ладонь, переводя взгляд на Ищущую, — Вы друг друга стоите, что сказать.

— Это правда, — хмыкнула Аллэи, стирая снег с ресниц, — Ты точно справишься? Метель усиливается.

— Обижаешь, — Лийе мотнула головой так, что с заплетенных в мелкие косицы волос посыпались снежинки, — И не в такие бури ходили. Зверей-то немного. Я в голове пойду, Келе — в хвосте. Справимся.

Аллэивар кивнула, отстраненно наблюдая, как Келевар начинает строить зверей, перекрикивая вой ветра над ущельями. Лийе, бросив на нее короткий взгляд, вновь повернулась к Аллэи, размашисто хлопнув женщину по плечу.

— Ну, бывай. Передай Шеде, что четвертая подвода ушла. Надеюсь, что метель не слишком нас задержит, — она вскинула взгляд на небо, занавешенное снежными вихрями, и чуть нахмурила пушистые брови, — Если повезет, вернемся к завтрашнему вечеру — пускай пока снаряжают остальных.

— Я передам, — Аллэи отступила на шаг назад, на прощание чуть склонив голову и коснувшись костяшками тонкой тесьмы на своем лбу, — Доброй дороги, Лийе. Пускай Небо поможет вам в пути.

— Это было бы крайне кстати, — ухмыльнулась эльфийка, а затем неторопливо зашагала туда, где начиналась голова подводы — там в нетерпении месила мощными лапами снег ее химера, ожидая свою хозяйку. Йэн нехотя поплелась за ней — естественно, косясь на Аллэи с такой обидой, что эльфийка не удержалась от смешка: характер у зверя был тот еще. Потом наверняка долго придется задабривать ее.

Подвода тронулась с места — за завесой снегопада Аллэи видела темные пятна, быстро теряющиеся из виду во вьюге. Келевар, замыкающая строй, взобралась на свою химеру и, отсалютовав Ищущей на прощание, направилась следом за остальными, за несколько мгновений нагнав их. Аллэивар осталась на плато в одиночестве. Некоторое время она еще силилась разглядеть ушедших за снежными вихрями, а затем неспешно побрела ко входу в пещеры, на ходу стряхивая снег с макушки и плеч.

На душе было пусто — так же, как и в темных коридорах подземелий. Сборы шли полным ходом, и все, что оставалось ей — так это молча сжимать зубы и в который раз проверять, все ли надежно запаковано, не забыли ли чего в том или ином секторе, увезла ли очередная подвода часть щитов… Все это было больно, до того больно, что Аллэи о стену хотелось биться — не таким она представляла свой уход из дома. Не так. Молодые девчонки не знали, радоваться им или печалиться, и целыми днями слонялись по городу, что начал пустеть: детей увезли вместе с первой подводой и несколькими Смотрящими, и те уже начали обживаться в Аэль-Роадане. Дети постарше — те, кому было больше пятнадцати зим, еще были в Лореотте, помогали старшим с подготовкой подвод и сборами, и Аллэивар неоднократно видела, как задумчиво они озираются вокруг, словно пытаясь что-то понять для себя, почувствовать… Сейчас Дом Смотрящих опустел, и девчонок переселили в общие казармы, где Ищущие, воины и разведчицы, могли поддерживать их и занимать их вечера прибаутками да байками. Однако не раз и не два она видела их в самых дальних уголках города, на самых высоких мостах и в самых укромных беседках — и успевала заметить их золотые заплаканные глаза. Никому из них не хотелось покидать дом вот так.