— У меня еще больше дел, чем у гурков. Очень много дел. А как ваш брат? Я собирался навестить его, но…

«Но не уверен, что смогу выдержать собственное отвратительное лицемерие. Я умею причинять боль, а ее облегчение — неизвестный мне язык».

Арди опустила глаза.

— Его все время тошнит. Он худеет и слабеет с каждым днем. Когда я была с ним в последний раз, у него выпал один из зубов. — Она пожала плечами. — Просто выпал, когда он пытался есть. Он едва не подавился. Но чем я могу ему помочь? Чем хоть кто-то может ему помочь?

— Мне искренне жаль слышать это. — «Но это ничего не меняет». — Я уверен, что вы ему очень помогаете. — «Я уверен, что ничто ему не поможет». — А как вы сами?

— Лучше, чем многие. — Арди глубоко вздохнула, собралась и попыталась улыбнуться. — Не хотите ли вина?

— Нет, но это не должно останавливать вас.

«Я знаю, вы никогда не останавливаетесь».

Но она подержала бутылку в руке какое-то мгновение, а потом поставила на место.

— В последнее время я стараюсь меньше пить.

— Я всегда считал, что это правильно. — Он тихо шагнул к ней. — Вас теперь тошнит по утрам?

Она отвела глаза, и у нее на шее от напряжения выступили тонкие жилки.

— Вы знаете?

— Я же архилектор, — сказал он, подходя ближе. — Предполагается, что мне известно все.

Ее плечи поникли, голова опустилась. Арди наклонилась вперед, схватившись обеими руками за край стола.

Глокта видел, как ее веки трепетали.

«Моргает, чтобы прогнать слезы. Несмотря на всю ее злость и весь ее ум, она тоже нуждается в помощи. Но прийти ей на помощь некому. Кроме меня».

— Я совершила немало дурных поступков, о которых меня предупреждал брат. О которых говорили вы. Вы должны быть разочарованы.

Глокта почувствовал, что выдавил улыбку.

«Наверное, это похоже на улыбку. Но радости в ней маловато».