– Отступите от него, вы, оба! – Третий голос – пронзительный – зазвучал откуда-то сверху, он быстро приближался. – Лишь мёртвые и умирающие выкрикивают истину!

Бальзам поднял взгляд. Британ Труп, одиннадцатиглавая богиня стервятников.

– Да отстаньте от меня! Все вы!

Но теперь уже со всех сторон зазвучал нарастающий гомон голосов. Боги и богини, полный набор омерзительных далхонских божеств.

Ох, зачем же нам их столько?!

Это сестру забрали, не её. Она помнила всё так ясно, словно это было вчера, ночь лжи, которая явилась в деревню подле Итко-Кана, когда море слишком долго молчало и оставалось пустым. Когда пришёл голод, все новомодные верования – державных, справедливых богов – отбросили. Во имя Пробуждения вернулись древние ужасные обряды.

Рыба ушла. Море омертвело. Нужна была кровь, чтобы начать Пробуждение, чтобы всех их спасти.

Забрали её сестру. Улыбка была в этом уверена. Но вот сейчас просоленные, грубые руки старейшин несли её собственное бесчувственное, одурманенное тело и клали на мокрый песок – отливная волна отступила далеко и терпеливо ждала тёплого дара – а сама она парила над телом и могла лишь смотреть в ужасе.

Всё не так. Не так всё было. Забрали её сестру-близнеца – Зеркальнорождённые обладают большой силой и редко, очень редко рождаются в такой маленькой деревне.

Сестру. Поэтому она и сбежала от них всех. Прокляла каждое имя, каждое лицо, которое видела той ночью. Бежала и бежала, аж до большого города на севере – и если бы только знала, чтó ждёт её там…

Нет, всё равно бы сбежала. Точно. Ублюдки. «Ради жизней всех остальных, дитя, отдай свою собственную. Это вечный цикл, это жизнь и смерть, этот вечный путь пролегает в крови. Отдай свою жизнь ради жизней всех остальных».

И почему только эти жрецы никогда сами не вызывались на такую славную жертву. Почему никогда не настаивали, чтобы их связали и придавили камнями, оставили ждать прилива и крабов, вечно голодных крабов.

И если это такое умиротворение, зачем же лить ей в глотку масло дурханга, пока глаза у неё не стали как чёрные жемчужины, а сама она не могла уже даже ходить, не говоря о том, чтобы думать? Чтобы понимать, что именно вы собрались с ней сделать?

Улыбка парила нас своим телом и чувствовала, как подбираются ближе старые духи, жадные и злорадные. А где-то в глубинах за бухтой ждал Старейший бог. Сам Маэль, что кормится страданьями, жестокий похититель жизни и надежды.