Глаза Дестрианта медленно расширились, когда тот услышал эту гневную тираду, а затем он с лёгкой улыбкой поклонился:

– Как скажете, Кулак. Как скажете.

Последняя дверь в коридоре доходного дома, на самом верхнем этаже. Ну, ясное дело. Лезвие ножа скользнуло между дверью и притолокой, подняло щеколду. Медленным, ровным толчком он отворил дверь так, что послышался лишь едва заметный стон кожаных петель.

Скрипач проскользнул внутрь, огляделся в полумраке.

Громкий, животный храп и фырканье с топчана, запах кислого пива в затхлом воздухе.

Двигаясь самыми краткими движениями, Скрипач опустил на пол свой набор арбалетов, на это ушло почти тридцать ударов сердца, но громогласные рулады с топчана ни на миг не прервались.

Лишившись бремени, Скрипач подкрался ближе, дышал он при этом медленно и тихо, пока не оказался точно над растрёпанной головой ничего не подозревавшей жертвы.

А затем сапёр начал шептать нараспев:

– Призраки, твои привидения… мы вернулись… и никогда не оставим тебя в покое, никогда не дадим роздыху… о, да, дорогой Смелый Зуб, это я, Скрипач, мёртвый, но не ушёдший… призрак, который вернулся, чтоб терзать тебя до последнего…

Кулак явился будто из ниоткуда и врезался Скрипачу прямо в живот. Воздух вышибло из лёгких, и сержант упал назад, на пол, где свернулся калачиком от боли…

А Смелый Зуб поднялся с топчана:

– Не смешно, Скрипач, – проворчал он, глядя вниз. – А вот как ты там корчишься на полу, это – смешно.

– Заткнись, – прохрипел Скрипач, – и найди мне стул.

Мастер-сержант помог ему подняться на ноги. Тяжело опираясь на него, Скрипач осторожно выпрямился, временами вздрагивая и шипя сквозь стиснутые зубы.

– Жить будешь?

Кивнув, Скрипач сумел отступить на шаг.

– Ладно, признаю, заслужил…