Вот по этим указателям ему и предстояло двигаться – ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко.

* * *

Впереди маячила избушка – Иван Персияныч тут жил первое время, Олеську прятал, покуда страсти у цыган не улеглись и не появился добротный дом на Займище. Издалека заметив покосившуюся крышу зимовья, он разволновался. Постоял, оглядывая окрестность, сильно уже изменившуюся: деревья росли уже там, где раньше были проплешины и кулиги, и наоборот – пустошь появилась там, где были берёзы, ракитник.

Разволновавшись, он выкурил папироску, которая была с сюрпризом: ядовитым дымом заволокло мозги, и вскоре начались такие чудеса – хоть стой, хоть падай.

Знакомая избушка вдруг показалась ему каким-то фантастическим сказочным теремом – эдакий пряничный домик, ярко раскрашенный, убранный узорной деревянною резьбой.

На сухой покатой гриве перед ярким теремом стояли серые в яблоках кони; копытами землю толкли… Какие-то люди суетились и шумели около резного высокого крыльца. Мужчина, переодетый в разноцветную юбку, подвязанный платком, неумело, но уверенно и даже нахально сваху изображал. Демонстративно-громко стукнув правым сапогом по ступеньке крыльца, «сваха» заявила:

– Как нога моя стоит твердо и крепко, так слово моё будет твёрдо и лепко! Тверже камня, лепче клею и серы сосновой! Острее булатного ножика! Что задумано – да исполнится!

Кто-то в ответ засмеялся.

– Дура ты, а не сваха! Олеську я сам уже сосватал… вот в этой избёнке… Понятно? Ох, скажу я тебе, и малина была!

– А ты молчи! – настаивала «сваха». – Всё должно быть так, как полагается…

И опять раздался смех. Самодовольный. Грубый.

– Сваха! Нужно выпить для начала! Дерябнуть! Так я понимаю это дельце… Ты не против?

– Это можно.

Зазвенели стаканы. И вдруг перед крыльцом резного терема закрутился вихрь, пьяно вихляясь на тонкой ножке. Разрастаясь и плотнея, вихрь засвистел, приближаясь к Ивану Персиянычу; тот заслонился рукою от пыли и отошёл, но вихорь снова стал приближаться, стал белую шляпу срывать с головы и похохатывать по-над ухом.

«Чёрт!» – догадался Ванюша Стреляный; выхватил охотничий нож из-за пояса и кинул в середину вихря – так надо поступать с нечистой силой, если она приходит в виде вот такого вихря.

Раздался резкий человеческий крик… Вихрь подскочил и боком-боком, спотыкаясь на кочках, отбежал к расписному терему… Нож упал на ягоду в траве и обагрился соком.

«Кровь!» – подумал Иван Персияныч. Сорвал с плеча увесистый австрийский тройник и выстрелил перед собою. Пуля ветку срезала с куста. Вихрь пропал, но где-то за деревьями, за теремом снова смех послышался…