— Да, — на сей раз изображать боль не пришлось. Милена чуть ссутулилась и дернула прядь взлохмаченных волос, накрутила на палец резким, неловким движением. — То есть... почти.

— Луч, — сказал чтец.

— Север, — с вызовом соврала Милена. Она так часто врала по поводу севера всем, что сейчас делала это с мрачным удовольствием.

— Ложь, — немедленно отозвался чтец.

Милена сильнее прикусила губу и поморщилась от резкой боли. Только что на неё посмотрели. Был брошен один взгляд, искоса, осторожно. Тот, кто печатал для чтеца — он умел смотреть! И он оказался загадкой, опасной стократ против ожиданий... Однако, вся паника Милены и даже вспотевшие ладони не приблизили 'паука' к пониманию верного ответа. Страх он прочел. Ложь опознал. Малую ложь.

— Север, — упрямо повторила Милена. — Это мой замок. Я там живу. Жила.

— Лгать дурно, — сообщил посредник.

Картинка на экране сменилась. Камера, чуть вздрагивающая в твердой руке без штатива, показывала нутро 'скорой', двух мрачных мужчин в темных куртках. Судя по тряске, машина была в движении, на хорошей дороге с пологими поворотами. Камера сместилась, дала обзор на тело Влада — 'овощ' лежал все такой же. Капельница по-прежнему питала его, изъятая вместе с телом и каталкой с прежнего места. Получив указание, один из мужчин кивнул и глянул в объектив. Жестом указал на капельницу и поднял на ладони шприц с каким-то препаратом. Экран мигнул. Снова возник чтец. Ожидаемо прочел то же слово — 'луч'. Милена позволила себе не скрывать настоящее смятение. На неё снова смотрели. Внимательнее прежнего. Кажется, во взгляде мелькнуло то, чего и стоило добиваться всеми силами.

— Не надо, — попросила Милена.

Ей не ответили. Чтец сидел неподвижно и смотрел в свой планшет. Получив новое указание, он принялся постукивать ногтями по столу, отрезая у тишины ровные порции. Милена смотрела на руку и молчала. Стук делался едва уловимо реже... реже. Теперь уже отчетливо — реже.

— Это его сердце, — прочел посредник.

Милена зажала губы, облизнулась и нехотя, смаргивая, покосилась за окно. На неё опять смотрели. Почти пренебрежительно. Паука можно понять: добытая с таким трудом муха малоценная, она не возрослый вальз, не прошла испытания. Она не прорицатель, не анг — а толкового анга всякий шаас хоть малость, но опасается. Что еще мог увидеть паук? Жертва не принадлежит к югу, это видно по сложению и тренированности, весьма умеренной.

Тот, кто ведет допрос, уже выбрал ответ. Почти поверил в него. Милена прикрыла глаза и стала молчать, тщательно выбирая длину паузы. Она знала, что на лбу проступают бисеринки пота. Она знала и то, что выглядит бледной, потерянной. Жалкой. Она очень старалась делать то, что безупречно устраивала для гостей Тэра Ариана, не вальз востока ни единым волосом — но ведь справлялась...