Чер явился на небольшую поляну и замер. Влад до крови прикусил руку, не желая кричать. Чер оказался огромен — больше, чем помнился... Глаза его порыжели и меньше походили на человечьи, но выражение и прищур уцелели. Чер зевнул, принюхался и взрыл снег левой передней лапой. Влад поперхнулся. Под холмиком, сбитым движением, наметилась крестовина меча. Это — та самая поляна, откуда начал путь по кровной тропе человек из плоскости! Именно сюда он вернулся, пройдя путь до конца...

Страх медленно ослаб, Влад осмотрелся. Отметил: снега до странности много, он вроде как только что упал — такой слоистый, плотный. Поляна вся в кольцах неровностей. Как будто сугробы кто насыпал — кругами, и всякий следующий выше и шире. Некоторые вроде как в оспинах: тени метят дырки в снегу. Следы? Чьи? Этот лес не так густо заселен, чтобы быть истоптанным!

— Говори, — шепнул в ухо Плат и пребольно сжал плечо, до хруста, помогая очнуться от оторопи.

— Кем б-бы ты ни с-стал, — заикаясь сухим горлом и едва осиливая речь, начал Влад. Сжал в пальцах снег, отгрыз от сосульки кус и прожевал, ощущая холод и фальшивое успокоение. — Кем бы ни стал... Я вернулся, чтобы сказать важное, это долг. Мой долг. Ты послал меня в замок Файен. Ты хотел дать надежду людям, ты ценил их. — Влад проглотил остатки снега. — Тэра при смерти, хотя мне объяснили, что она пророчит, но я все видел и думаю: при смерти. Твоей Черны нет в замке. Совсем нигде нет. Она рухнула в спайку и даже Бэл не может ничего увидеть о ней, будто нет такого человека. Ни в каком мире. Мы все вроде как висим в пустоте... Нет будущего. Но Бэл сказал: я — след той спайки. Часть того дерева событий. Ты можешь использовать меня, чтобы влиться в события. Я не понимаю, что говорю, мне оно чужое, я так не умею думать и действовать. Но я согласен быть следом, частью и так далее. Ты себя не пожалел и дал мне корень, я выжил и прошел через лес. Сейчас я готов тоже... отдать.

— Дать кровный след, — поправил Плат, стряхнул куртку и накрыл ею плечи Влада.

Он сам порылся и добыл из кармана кус рыжего меха — тот самый, отхваченный от шкуры еще Тохом и предназначенный, вроде бы, для простого дела: заменять курево.

Плат примерился, ковырнул запястье Влада, смочил клок меха, одновременно унимая кровь. Анг церемонно поклонился, сделал несколько шагов вперед и положил рыжий кусочек под самую лапу чера. Глаза зверя сощурились в нитяные щели. Чер прилег и уподобился изваянию — даже тонкий пух не вздрагивал под ветром. Влад смотрел, моргал смерзшимися ресницами и понимал: он совсем застыл. Ног не чует. И ему безразлично, чем закончится дело. Проглотит чер — вот дурацкая мысль — получится согреться...