— По дороге раскажешь, что за хрень, — приказал водитель, грубо ткнув пальцем в плетение крапа. — Ого, крепко шибёт. Шокер, блин.

— Милена, — качнуть ресницами и прикинуться глупой было забавно.

Водитель заржал, гулко хлопнул по сплошному плетению крапа на талии, получил ответный удар игл, ощетиненных злостью — и в развалку пошел на свое место, расматривая багровеющую ладонь. Милена нырнула в салон и притихла, позволив себе отдых.

— Когда меня с треском уволят, — сообщил водитель, выруливая с визгом, азартно, — хоть будет, что вспомнить. У меня старая школа, поняла? Два попадания под левую лопатку, в одну точку. Ты труп с гарантией. Тепленький, хорошенький труп. Извинений не ждешь?

— Нет.

В повороте машину накренило, шины взвизнули особенно яростно. Милена вцепилась в ручку двери, чтобы удержаться и не проехать все сиденье до противоположной двери. Машина миновала ворота, едва не тараня медлительный шлагбаум. Водитель во что-то ткнул коротким пальцем — над головой завыло, синие блики метнулись по дороге, запульсировали ритмично. Машина набрала ход и взревела в полную силу, почти как хорм.

— Если есть еще оружие, дай мне, важно с ним... поговорить, — сказала Милена, обращаясь сразу к обоим мужчинам.

Ей молча вручили два пистолета, затем более тяжелые образцы, еще три. Машина мчалась, смазывая ночь в грязные полосы непокоя, тараня поземку и вспарывая злой ветер. Договариваться со сталью в Нитле умели прежде, а теперь вот разучились. Светл не смог, никто в замке с тех пор не пробовал. Отчего вдруг почудилось: и этот дар — от востока? Милена не возразила себе, бережно взращивая надежду. Допустимы любые глупости, если умных путей не осталось, — мысленно решила она.

— Этот... который Иван Царевич с мордой Бориса Абрамовича после крутого посмертного лифтинга, — нехотя буркнул водитель, — он резковато свинтил. Шасть в тачку, руки дрожат, сам навроде пьяный... и проверяли ему эту вот трассу.

— Мы сильно отстаем?

— У него на старте была фора плюс пять, сейчас — минуты три. Нагоняем, но нам сделают бо-бо, если еще давануть на педальку.

— Дави, — обреченно разрешила Милена.

— Умеешь из Брамчика крутить фарш? — покосился в зеркало водитель.

— Он умеет. Из меня. Из кого угодно, — зло бросила Милена. — Тут не Грановитая палата, ночь кругом. Его время, его игра. Но ты дави. Поздно думать. Если я начну думать, будет вообще полный... облом.

Водитель промолчал. Машина загудела надрывно, ночь вокруг её квадратного тела рвалась с хрустом.

— А я четко видел штатовского посла, — вдруг раздумчиво сообщил второй спутник Милены.