Тайрус разглядел в глазах собеседника бесконечный источник боли и… обузданное безумие.

— Освободи меня… — взмолился волшебник.

Выслушав Каменного Знахаря, принц многое понял.

Гнев целителя питала вовсе не ненависть к Темному Властелину, а обычное одиночество. Всю жизнь он провел в северных лесах, коротая дни отшельником в пещере под холмом. Но, даже отгородившись от всего, он все же не был по-настоящему одинок, так или иначе соприкасаясь с миром. А после преображения все изменилось. Знахарь оказался запертым в камне-ловушке, как и все остальные. Отрезанный от мира, он утратил связь с ним. Он забыл, что значит жить и дышать. В памяти Тайруса всплыли слова Рубаки: «Помните и не забывайте никогда, что сердце Каменного Знахаря тоже стало каменным». Они оказались куда более пророческими, чем можно было предположить.

Тайрус не мог простить волшебника, но мог его понять. Он повернулся к Знахарю, застывшему с поднятыми руками.

— Мы придумаем, как их освободить, — указал он гранитной рукой на изваяния. — Д’варфов, моих людей, жителей деревни.

— Это невозможно, — возразил маг, бессильно опуская руки.

В свете занимающегося утра принц еще раз окинул взглядом армию д’варфов. Склоны дальних холмов были покрыты голыми, напоминающими скелеты деревьями. По всей видимости, там начинался Каменный Лес — одинокое обиталище несчастного целителя, стоявшего рядом.

— Расскажи мне о приходе Блэкхолла, — попросил Тайрус.

— О, это были ужасные времена, — знахарь прикрыл лицо ладонями. — Я не хотел бы вспоминать о них.

— Ты должен! — жестко потребовал принц. Потянувшись к магу, он силой отнял одну руку от его лица. — Чтобы придумать хоть какой-нибудь способ противостоять твоей магии, я должен знать, каким образом ты обрел свои способности.

— Это слишком темные времена, чтобы оглядываться на них, — покачал головой Знахарь.

Тайрус отдернул вторую ладонь от лица собеседника.

— Тогда оглядывайся на них! — закричал он, шагая вдоль рядов окаменевшей армии. — Тысячи! Тысячи заключены в темницу твоими руками, пойманы в ловушку так же, как и ты! Ты слышишь их мольбы о свободе? Ты видишь, как их глаза смотрят на тебя?

— Нет… нет… — Знахарь рухнул на колени, раскачиваясь. — Я же не знал…

— Но теперь ты знаешь! Ты задолжал им больше, чем разведенный в ночи костер или слезливые россказни. И если ценой свободы могут стать твои воспоминания о прошлом, ты должен заплатить ее!

Целитель продолжал раскачиваться. Его колени погрузились глубоко в суглинок. Тайрус в душе надеялся, что не перестарался и что волшебник не впадет в прежнее безумие.