Сила, подчинившая их себе, была злобная и безжалостная, но и ее все это забавляло – в точности как Джулиана Эддимена. «Отказываешься есть. – Да, сила определенно подшучивала над ней. – Прекрасно. Хотела, чтобы я осталась не у дел? Ну хорошо, я оставила тебя на семь лет. Я могу себе это позволить. – Шутка оказалась до предела жестокая и с победной ноткой. – А теперь эти семь лет кончились».

При этих словах туман за сухими вязами поднялся и надвинулся на открытое пространство – медленный, бурлящий, молочный. Он накатил на Салли и на Джулиана Эддимена и скрыл их. Несколько мгновений за пеленой тумана жалко моргали тринадцать огоньков. Потом они исчезли, и туман снова поднялся, обернулся жирной, как личинка, громадиной, которая обволокла все вокруг. Деревья, луна, поля – все исчезло в ее чреве, будто проглоченное. Но это была не личинка. Это было существо, забинтованное, будто гниющая мумия. У него была удивительная голова – будто собачья, но без ушей. И чудовищная морда. Вся из толстых, розовых, мясистых наростов, выглядывавших между бинтов. Девочка-призрак изо всех сил рвалась прочь от этого существа, а оно подтягивало ее к себе, и сделать ничего не удавалось. Миг – и она оказалась с ним лицом к лицу.

VIII

Оказалось, что это нога. Нога до бедра в гипсе, поднятая у нее перед глазами на каком-то блоке. Морда, которая так ее напугала, оказалась пальцами, торчащими из гипса.

Она лежала и смотрела на нее. «Значит, Мониган – это просто нога? – ошарашенно думала она. И тут же уточнила: – Одна из моих ног». Почему-то она не сомневалась, что это именно ее нога. Чувствовала, как нога ноет – уныло, словно издалека. Она чувствовала, как ноет и вторая нога, и краем глаза видела ее – лежащую на постели, но тоже в гипсе. Двигаться она не могла. От одной попытки что-то разглядеть все кругом посерело. Она закрыла глаза и лежала, вдыхая запахи антисептика и мастики. Было слышно, как вдали гудят какие-то аппараты, чуть ближе что-то перестукивает, пищат подметки по гладким плиткам пола, деловитые голоса переговариваются о чем-то поблизости.

Она еще не успела снова открыть глаза, как поняла, что находится в больнице. И точно: когда она заставила себя снова оглядеться, то увидела справа стойку, на которой высоко-высоко висел прозрачный пакет с чем-то красным, похожим на кровь. Из пакета свисала трубочка и пропадала из виду примерно там, где должна была быть ее правая рука. Кажется, этой рукой она немножко могла пошевелить. Другая рука – как выяснилось, когда она повела глазами в ту сторону, – тоже была задрана и в гипсе. Еще у нее возникло ощущение, будто у нее что-то не то с головой. Голова болела и отказывалась даже поворачиваться. Но, вообще-то, везде болело не то чтобы сильно. Все было какое-то далекое и дремотное.