Мистер Маклагген ткнул в Оливера граблями, угодил ему в бок. Навалился на грабли, упершись в землю обеими ногами в резиновых сапогах, и пихнул. Оливер с усталым видом выставил четвертую лапу в сторону для равновесия и снова покосился на мистера Маклаггена, который все наваливался и пихал. Через некоторое время псу стало неприятно, что ему мешают, и он тихонько зарокотал. Мистер Маклагген тут же убрал грабли и попятился. Оливер вернулся к прерванному копанию.

Мистер Маклагген помахал граблями в воздухе:

– Эй, ты! Может, конечно, твоя лапа приносит удачу, но она тебе не поможет, когда я нажалуюсь мистеру Мелфорду. Вот тогда получишь трепку, и никакая лапа не спасет!

Призрачная сестра полетела дальше. Оливер сумеет за себя постоять, а вот Говард и Дженкинс, может быть, и нет. Она хотела вернуться к ним. Но, вероятно, из-за того, что сказал мистер Маклагген, снова очутилась возле Самого.

Сам был в большой дымной комнате, где собралось много мужчин и несколько женщин. Должно быть, учительская – она ни разу не видела, как там внутри. Но и сейчас особенно ничего было не разглядеть. Тонкий лучик внимания полностью сосредоточился на Самом. Настроение у него, похоже, улучшилось. Так или иначе, он смеялся, зажав в зубах мундштук пахучей черной трубки. В облаке синего дыма бабочкой трепетала раскрытая тетрадь.

– Только послушайте, – сказал Сам. Другой рукой он помешивал кофе в чашечке. У него была особая, навязчивая манера помешивать кофе: он зажимал ложку между большим и указательным пальцем, и эти пальцы словно кивали и кивали, вращали, вращали, вращали ложкой, будто автомат.

– Дженкинс, – процедил Сам сквозь зубы, все помешивая и помешивая кофе. – Этот мальчик – чистый гений, не нашедший себе должного применения. Он способен сделать три ошибки в слове «еще». Послушайте.

Продолжая помешивать кофе, Сам попытался одной рукой расправить тетрадь в воздухе. Та наполовину закрылась. Страница, которую он попытался прочитать, перелистнулась – за ней показалась следующая. Эту страницу Дженкинс, очевидно, собирался вынуть, но забыл. На ней красовался один из хороших плохих рисунков Неда – один из лучших: на нем Сам в виде огромного черного орла с хохолком на голове и яростно сверкающим глазом одной когтистой лапой цеплялся за насест, а в другой держал книгу.

– Хм.

Сам уставился на рисунок довольно-таки мрачно.

Призрачная сестра мельком увидела, как собеседник Самого согнулся от хохота. Но все ее внимание было нацелено на Самого – на пальцы Самого с зажатой в них ложкой: как они кивают, кивают, плавно закручивают водоворотом кофе в чашке, вращают, вращают, вращают ложку…