– Готов. – Ты хотел увидеть чаробой в деле, сейчас увидишь. Если будет время глядеть.

Волшебные камни меж рукоятями налились тревожной синевой; и тут же не то запело, не то застонало наполненное чарами дерево, солнечным осколком вспыхнула руна. Так и есть, «огненные стрелы»! Одна за другой они срывались с почерневшего за множество боев оконечника, пламенными росчерками устремляясь в самую гущу вопящей нечисти.

Доспехи не спасали, китежанские чары пробивали железо, будто холстину, оставляя в броне опаленные дыры. Никто и понять ничего толком не успел, а с пяток худов уже валялись на земле. Трое смирно, двое бились в предсмертных корчах. Начало вышло отличным, оставалось продолжить, но Стоян отрывисто бросил:

– Вниз! Живо!

Богатырь Алёша счел бы подобный приказ трусостью и полез бы в драку. Неважно, что один! Удаль молодецкая с вражьей силой совладает, а нет, так мертвые сраму не имут! Алёша-Охотник, хоть кровь и кипела, а душа горела, послушно рванул в овраг. Потом спросим, а может, и поругаемся, если ответ дурным будет, но сейчас кто старший, тот и прав.

Лестница из корней услужливо подставила словно бы щупальцами оплетенные «ступени», над головой вновь закружила ясная осенняя листва, и тем неуместней и омерзительней показался ударивший в спину похабный вой, разом перекрывший отдаляющийся древесный скрип.

Прикрывавший отступление Стоян задержался на краю обрыва, припал на колено, водя зачем-то левой рукой по земле, и, дважды выстрелив в уже невидимых врагов, турьими прыжками ринулся вниз.

– Бегом! – велел он, подавая пример, и Алёша вновь послушался.

До поворота они домчались под крепнущий шум и лязг – при таком численном преимуществе худы просто не могли не броситься в погоню. Кто-то полетел с обрыва вниз башкой, но большинство как-то спустилось, только вот считать их, да и вообще оглядываться, было некогда.

* * *

Удирали по своим же следам, причем Стоян несся первым, да так, что более молодой и легкий Охотник еле поспевал за разогнавшимся напарником.

– Засаду… в узости… устроим… – на бегу отрывисто объяснял Меченый. – Оторвемся… и в чащу… копитарам сверху не разглядеть… … нам… главное… за собой… вражин… не притащить.

– Лады… – выкрикнул в ответ Алёша.

Затеряться в лесу нетрудно: из текрей следопыты, что из собачьего хвоста сито, а их крылатым вожакам помешает все еще густая листва. Придется, конечно, побегать, ну и пусть.

Поворот. Под Стояновой ногой с хрустом переламывается толстенный сук. Напарник мчится по иссохшему дну оврага и не оглядывается: то ли не считает нужным, то ли оставил эту заботу младшему, да вот беда – предупредить забыл. Вертеть на бегу головой еще то удовольствие, но деваться некуда, и Алёша вертит.