– И откуда они только взялись, твари эдакие? – Алёша наскоро обтер лицо и сплюнул, избавляясь от скрипевшей на зубах пыли.

– Откуда б ни взялись, в овраге мы хорошо если половину прикопали… И то вряд ли, текри они живучие, кто-то да вылезет. Меня, брат, больше копитары занимают, полдюжины – это необычно и, пожалуй, многовато для такого отряда. Если, конечно, мы видели всех.

– Слушай, а не могли они с ягами сговориться?

– Это худы, что ли?

– Ну, или те, кто их прислал, не сами ж они сюда заявились!

– Могли и сами. Худы вечно выискивают места, чтоб обустроиться, владения Лысой горы расширить. Услыхали про Балуйкин лес, вот и приперлись проверить. – Меченый внимательно оглядел чаробой и нахмурился. – На одну сшибку еще хватит, ну или на пару, если вприглядку… А что до яг, то они в свои владения такую ораву нипочем не пустят. С чародеями «сестры» дела вести еще могут, тех же коней или амулеты продавать, но только в условленном месте и чтоб покупатель не больше, чем с полудюжиной служек был. Другое дело, что колдун, если дурной, и впрямь мог дюжину-другую худов за здешними сучьями отправить, хоть и рискованно оно. Воительницы, если заметят, разбираться не станут.

– Так не заметили же!

– От добытчицы далеко, говорю же, что…

Шевеление в ветвях разлапистого дуплистого дерева они почуяли одновременно. Странное такое шевеление, словно бы вороватое. Не птица, не рысь, и уж точно не медведь за медом лезет, нет тут никакого меда.

Разом подобравшийся Стоян толкнул напарника плечом, указав глазами: «Смотри, мол», но Алёша и без того заметил, как из-за ствола осторожно высунулась мохнатая остроконечная головенка с широко расставленными глазами. Шишко! И не один… Ну поганцы мелкие!

Одними взглядами зловредные бедаки не ограничились, но чутье и опыт Охотников выручили. Стоян с Алёшей, не сговариваясь, прыгнули в стороны, а в ствол как раз между ними впилась стрела – короткая и толстая, пущенная из ручного стреломета.

– Справа… Справа обходят!

– Вижу, – буркнул уже запустивший рунное колесико Меченый. – Давай-ка за ту коряжину.

Попасть в мелкую нечисть, что тенью перелетает с ветки на ветку, то и дело скрываясь в листве, очень непросто, но Стоян показал младшему собрату, на что способен чаробой в руках истинного мастера. Оконечник посоха выписал в воздухе подобие сужающейся воронки, и с него одна за другой сорвались три «огненные стрелы». Есть! Пара хвостатых тушек, с хрустом проламывая сучья, полетела вниз, одна молча, вторая – с пронзительным, донельзя гнусным визгом.

Своих раненых ни худы, ни бедаки не вытаскивают, а мертвецов и подавно. Подбитый шишко, не переставая вопить, бился в траве, но древесные кроны хранили молчание. Уцелевшие поганцы или разбежались кто куда, укрывшись за стволами, или, как и положено лесным лазутчикам и соглядатаям, затаились.