Ветеринар, очевидно, привык к сильной эмоциональной реакции владельцев домашних животных. Он не стал бросать удивленные взгляды на Трэвиса или Нору и не стал демонстрировать, что находит их волнение избыточным.

Доктор Кин послушал стетоскопом сердце и легкие ретривера, пощупал ему живот, осмотрел с помощью офтальмоскопа гноящиеся глаза. Эйнштейн не реагировал на все эти процедуры, оставаясь обмякшим, словно парализованным. Единственным признаком, что собака продолжает цепляться за жизнь, были слабое поскуливание и прерывистое дыхание.

Все не так страшно, как кажется, уговаривала себя Нора, вытирая глаза «Клинексом».

Оторвав взгляд от собаки, доктор Кин спросил:

– Как его зовут?

– Эйнштейн, – ответил Трэвис.

– Как долго он с вами живет?

– Всего несколько месяцев.

– А ему делали прививки?

– Нет, – покачал головой Трэвис. – Нет, черт побери!

– А почему?

– Все… очень сложно, – сказал Трэвис. – Но для этого были очень серьезные причины.

– Никакие причины не могут считаться достаточно серьезными, – неодобрительно заметил доктор Кин. – Ни паспорта, ни прививок. Не позаботиться о паспорте и о прививках – крайне безответственно с вашей стороны.

– Я знаю, – сокрушенно ответил Трэвис. – Я знаю.

– Так что такое с Эйнштейном? – спросила Нора.

В глубине души она молилась, втайне надеясь, что все не так серьезно, как кажется.

Легонько поглаживая ретривера, доктор ответил:

– У него чумка.

Эйнштейна перенесли в угол смотровой, положив на толстый поролоновый матрас в пластиковом чехле на молнии. Чтобы он не шевелился – словно у него были силы шевелиться! – его привязали за короткий поводок к кольцу в стене.