Она помогла Али подняться. С него градом сыпался пепел, и он с трудом мог сфокусироваться на ее лице.

– Ты как?

Он поморгал и слегка покачнулся.

– Воздух здесь тяжелый.

– Воздух?

Нари нахмурилась. Может, в туннеле и был немного затхлый воздух, но дышалось тут совершенно свободно.

– Это потому, что ты здесь чужой, – мрачно сказал Дара. – Это не твой город и не твой дворец. Стены это знают, даже если вы, гезирийские шавки, так не считаете.

Нари сурово посмотрела на него.

– Тогда давай поторопимся.

Они шли, пока туннель не расширился и не стал напоминать крутой спуск, в конце концов превратившись в длинный лестничный пролет из разваливающихся ступенек. Нари оперлась на стену и поморщилась, почувствовав пальцами влагу. Но Али набрал полную грудь сырого воздуха. Ступеньки стали скользкими от сырости, и она была готова поклясться, что его шаги становились все увереннее и увереннее.

Дара остановился.

– Впереди все затоплено.

Огоньки у них над головами разгорелись с удвоенной силой. Ступеньки заканчивались в луже стоячей черной воды, которая выглядела и пахла одинаково мерзко. Нари затормозила у самого края, глядя на отражения мерцающих огоньков на маслянистой поверхности воды.

– Боишься намочить ноги?

Али протиснулся мимо Дары и уверенно шагнул в темную лужу, остановившись только тогда, когда вода дошла ему до пояса. Он развернулся. Его черный как вороново крыло кафтан растворялся под черной жижей, и казалось, будто сама вода была накинута ему на плечи.

– Страшно, что тебя покусают мариды?

– А ты чувствуешь себя как дома, да, крокодиленыш? – поддел его Дара. – Вспоминаешь смердящие болота Та-Нтри?

Али пожал плечами:

– Пескоплавы, шавки, крокодилы… Может, ты просто перебираешь всех известных тебе животных? Сколько их еще осталось? Пять? Шесть?

Дара сверкнул глазами и потом сделал то, чего не делал при Нари никогда.