– Где же твой хваленый покер-фейс, – насмешливо сказала Жизель.

– У меня отличный покер-фейс. Но у кошки лучше. Никогда не играй в Техасский холдем с тэбби.

– Я внесу это в «Мою большую книгу вещей, которые никогда не произойдут».

– Мы только что провернули дело с кучей клоунов и роботом. Никогда не говори «никогда».

– Я отказываюсь признать, что ты прав, пока во мне нет кофеина.

– Я принесу нам кофе.

Она указала на стол.

– Ни за что. Ты сидишь здесь и никому не смотришь в глаза. Тебя вообще здесь нет, воришка.

– Понял, босс, – сказал он и откинулся так далеко, как только мог.

Куп отпустил ее, но держал в поле зрения, боясь, что сейчас ворвется группа спецназа и перебросит ее к лунной базе, или потухшему вулкану, или где, черт возьми, ДНН опрашивает людей в этом финансовом квартале. Он себе не простит, если ее арестуют. Куп потряс головой. Он думал о кошках. Он думал о Вулриче. Он думал о Хархуфе, который пытался проникнуть ему в голову. О чем еще Купу следовало волноваться? Вероятно, о куче вещей, но на тот момент он был слишком взволнован, чтобы составить список. Близость к штаб-квартире ДНН заставляла его нервничать. Интересно, кафе обслуживало зомби, киборгов и виндиго во внутреннем дворике? Куп не хотел знать, и в любом случае поблизости не было никаких запасных выходов. Если какие-нибудь мертвецы или межпространственные пауки ринутся к нему, Куп спрячется под столом и убедится, что все эти милые книги о кошках находятся как минимум в двух столах от него.

Жизель вернулась к столу, ведя за собой Бэйлисс. Та выглядела куда свежее, чем утром.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Куп.

– Намного лучше. Думаю, что реальная работа помогла. Я уже почти не чувствую себя лампочной мартышкой, – сказала Бэйлисс.

Куп и Жизель переглянулись, но ничего не сказали.

– Приятно слышать, – сказал Куп.

– И я почистила свою кабинку. – Бэйлисс засмеялась. – Какой там был беспорядок. Я просто надеюсь, что отдел переработки не заметит все эти стикеры.

– Брось. Никто не считает стикеры.

– Сейчас конец финансового квартала.

– По этой же причине тебе не дают умереть, – напомнила ему Жизель.

– О да, – подтвердила Бэйлисс. – Нам надо, чтобы ты оставался в живых.