– Потому как у вас, конгорцев, странные понятия об одетом и раздетом.

– Я не конгорец.

– Твой меч у моего горла. Ответь на мой вопрос.

– Я шел за тобою сам. Но сильно устал, когда понял, что великан станет плакаться тебе всю ночь. Истории его прелестны, но его плач непереносим. Мы на востоке горюем не так.

– Ты не с востока.

– Тебя тоже среди земляков-ку нет. Ладно, хватит, зачем ты собирался сжечь эту бумажку?

– Убери свой клинок от моей шеи.

– С чего бы мне делать это?

– С того, что у меня между большими пальцами ног клинок. Убей меня, и, может, я просто упаду и умру раньше тебя. Или сумею-таки взбрыкнуть – и ты станешь евнухом.

– Брось эту штуку.

– Думаешь, я весь этот путь проделал, чтобы сжечь это? – сказал я.

– Я ничего не думаю.

– Тоже мне новость для префекта!

Он сильнее надавил лезвием на шею.

– Бумага. Положи.

Я положил листок и посмотрел на него.

– Взгляни на меня, – сказал я. – Я подержу эту бумажку над пламенем этой свечки, потому как чувствую, это откроет мне кое-что. Я тебя не знаю, не знаю, насколько ты туп, но я не в силах выразиться как-то проще.

Он убрал меч. И усмехнулся:

– Как мне понять это?

– Тебе придется довериться мне.