– Такого не было среди имен, какие я запомнил в доме старца.

– Не было. Сасабонсам жил с братом своим. Они убивали людей, нападая с верхушек высоких деревьев. Брат его был пожирателем плоти, а он кровососом.

– На свете полно деревьев. Почему же он странствует с этой шайкой?

– Я убил его брата.

Два момента. У Сасабонсама в крыле меч застрял. Он нес на себе и мальца, и Ипундулу, а тот, должно быть, одного с ним веса.

На земле казалось, что между двумя горящими деревами расстояние в сотни и сотни шагов, что так и было. Мы уже отъезжать собрались, когда отряд пеших гвардейцев Королевы, человек десять и еще девять, может, больше, выстроился перед нами и потребовал остановиться.

– Ее Сиятельное Превосходительство сказала, что никому не позволяла удаляться.

– У Ее Сиятельного есть заботы куда важнее, чем те, что удалятся от ее сиятельной задницы, – сказал Мосси и поехал прямо сквозь строй.

Гвардейцы отскочили с дороги, когда Буффало забил передним копытом о землю.

– Стыд берет уезжать. Этот бунт… Мне видеть его в радость, – вздохнул Мосси.

– Пока рабы не поймут, что лучше уж известная им неволя, чем свобода, какая им неведома.

Мосси в ответ:

– Напомни мне затеять эту свару с тобой в другой раз.

Скакали мы всю ночь. Миновали место, где старец жил, но от дома его один только запах остался. Не уцелело ничего, даже щебня от потрескавшейся грязи и битого кирпича. По правде, это заставило меня поволноваться: а был ли дом, был ли человек – или только видения обоих. Поскольку заметил только я, то и не говорил ничего: мы проскакали мимо ничего в неясной дымке. Джекву старался держаться с нами, скача впереди, но трижды был вынужден возвращаться. Даже у меня путь не сохранился в памяти, другое дело Мосси: тот мчался сквозь ночь. Я только за бока его держался. Соголон пробовала сидеть на быке прямо, и Буффало бежал почти вровень с лошадями, но два раза она едва не падала. Мы ехали через владенье Мэйуанских ведьм, но лишь одна пробилась из-под земли взглянуть на нас, а взглянув, тут же нырнула под землю, как под воду.

Прежде чем солнце прогнало ночь, запах мальца исчез из моего носа. Я вздрогнул. Сасабонсам пролетел до самого прохода и прошел в него. Я знал. Мосси сказал что-то про мой лоб, отталкивая его со своей шеи, и мне пришлось назад откинуться. Он сбавил ход лошади до рыси, когда мы выехали на земляную дорогу. Дверь затрещала, воздух вокруг нее всколыхнулся, послышалось жужжание, но дверь становилась меньше. В желтом свете дня мне видна была дорога на Конгор.

– Когда они придут…

– Двери сами по себе не открываются, Соголон, – сказал я. – Они уже прошли через нее. Мы слишком опоздали.